Дуэль Пушкина - [160]
На письме помимо подписи Геккерна красовалась также подпись сына: «Читано и одобрено мною».
Д’Аршиак получил от Геккернов письмо и тотчас отправил поэту записку: «Прошу г. Пушкина сделать мне честь сообщить, может ли он меня принять, и если он не может сейчас, то в каком часу это будет возможно»[1546]. По возвращении домой Пушкин ознакомился с запиской секунданта и пригласил его в дом. По словам Вяземского, «Д’Аршиак принёс ответ. Пушкин его не читал, но принял вызов, который был ему сделан от имени сына»[1547]. Пушкин не мог назвать французу имени своего секунданта. По этой причине секундант Дантеса прислал ему вторую записку с уведомлением, что будет ждать «лицо, уполномоченное на переговоры», у себя дома «до 11 часов вечера нынешнего дня, а после этого часа — на балу у графини Разумовской»[1548]. Переписка между Пушкиным и д’Аршиаком продолжалась не менее 4—6 часов. Около полуночи поэт появился у Разумовской, где отыскал знакомого секретаря английского посольства Артура Меджниса и попросил его быть секундантом. На балу поэт был спокоен, разговаривал, шутил и смеялся[1549].
В ночь с 25 на 26 января, после окончания раута, Вяземская передала мужу слова Пушкина об отсылке письма. Вяземский имел достаточно времени, чтобы поднять тревогу. Но он знал, что Пушкин готовит страшную месть Геккернам с публичными пощёчинами и пр., и предпочёл остаться в стороне. Вечером 26 января князь видел на рауте у графини Разумовской Пушкина, объяснявшегося с д’Аршиаком. По воспоминаниям Вяземских, «кто-то сказал Петру Андреевичу: „Подите посмотрите… тут дело недоброе“. Вяземский направился в ту сторону, где были Пушкин и д’Аршиак; но у них разговор прекратился»[1550].
К вечеру 26 января уже не только Вяземские, Виельгорский, Перовский, Вревская, Александрина Гончарова, но и Строгановы, офицеры кавалергардского полка, А.К. Воронцова-Дашкова, другие люди узнали или стали догадываться о готовившейся дуэли[1551]. Друзьям Пушкина достаточно было обратиться к Жуковскому или к царю, чтобы предотвратить поединок. Но знавшие по разным причинам умыли руки.
Выбор Меджниса в качестве секунданта оказался неудачным. Д’Аршиак отказался говорить с ним, поскольку тот не дал окончательного согласия быть секундантом. Когда английский дипломат понял, что «дело не может окончиться примирением», он около 2 часов ночи известил поэта, что должен отказаться от роли секунданта[1552].
Поединок
Утром 27 января Пушкин проснулся около 8 часов утра в бодром расположении духа. После чая сел за стол и много писал, «ходил по комнате, необыкновен[но] весело пел песни»[1553].
Ровно в 9 часов утра Пушкин получил записку от д’Аршиака. Тот требовал назвать имя секунданта, с которым он мог бы составить протокол об условиях дуэли. «Необходимо, — писал он, — чтобы я переговорил с секундантом, выбранным вами, и при том в кратчайший срок». Д’Аршиак сообщал, что будет ждать секунданта Пушкина у себя на квартире до 12 часов дня.
Отказ Меджниса поставил Пушкина в исключительно трудное положение. День поединка настал, а у него не было секунданта. Составив черновик ответа, Пушкин тут же разорвал его в мелкие клочки. В черновике значилось: «…т.к. это мой зять вызывает меня и считает себя оскорблённым, пусть он и идёт и находит его (секунданта. — Р.С.) мне». После некоторого размышления поэт изменил фразу: «…т.к. эта компания вызывает меня и считает себя оскорблённой, пусть она мне находит его». В беловом варианте ответа значилось: «Так как вызывает меня и является оскорблённым г-н Геккерн, то он может, если ему угодно, выбрать мне; я заранее его принимаю, будь то хотя бы его ливрейный лакей»[1554].
Пушкин насмешливо предложил принять лакея в секунданты с единственной целью. Он настаивал на поединке без каких бы то ни было предварительных переговоров между секундантами. Это должно было исключить возможность примирения. В записке далее значилось: «Я не имею ни малейшего желания посвящать петербургских зевак в мои семейные дела; поэтому я не согласен ни на какие переговоры между секундантами. Я привезу своего только на место встречи». Граф Владимир Соллогуб описал обстоятельства дела очень точно: «…боясь новых примирителей, он выбрал себе секунданта почти уже на месте поединка»[1555].
После получения записки от д’Аршиака поэт решил пригласить в качестве секунданта Константина Данзаса, подполковника инженерной службы. Но Данзас находился на службе, и Пушкин не знал, когда его лицейский приятель сможет освободиться. Были и другие соображения. Пушкин более всего боялся, что долгие переговоры и вообще любая задержка помогут Геккернам вновь уклониться от дуэли. По этим причинам он и предложил, чтобы секунданты договорились обо всём на поле боя.
