Дуэль - [52]

– Вы проживете гораздо больше десяти лет, матушка.

– Хотелось бы надеяться, но с моим здоровьем… – Она умолкла, поскольку уплетала третье пирожное, испеченное кухаркой Йена.

– Вы – воплощенное здоровье с тех пор, как перестали носить живые розы на шляпке.

Мать пропустила его слова мимо ушей.

– Через десять лет, – продолжила она, – вам будет сорок, но люди по-прежнему будут жениться на девушках, которым не больше двадцати. Они будут казаться вам даже более легкомысленными, так что вы выберете первую попавшуюся и будете несчастны до конца дней своих. И моих тоже. Мне не хотелось бы иметь невестку, у которой ветер в голове. Мисс Ренслоу не легкомысленна, несмотря на ее молодость и неопытность.

– Да, она на редкость разумна – для женщины.

Мать и это пропустила мимо ушей.

– Я считаю ее очаровательной. Если вы не женитесь на этой славной девочке, сердце мое будет разбито, хотя вам это безразлично, неблагодарное создание.

Йену не хотелось разбивать себялюбивое сердце матери, еще меньше ему хотелось погубить мисс Ренслоу.

Йен просто не знал, куда деваться. Следующим оказался его лучший друг Карсуэлл – вероломный трус.

– А знаешь, тебе придется на ней жениться, – заявил Карсуэлл, потягивая коньяк в «Уайтс». Карсуэлл выглядел таким разодетым, таким элегантным, что Йен чувствовал себя чем-то вроде неприбранной постели в своем более простом костюме, в галстуке, хотя и безупречном, но незатейливо повязанном, и с взлохмаченными волосами. Он выглядел бы, конечно, лучше, если бы не проводил то и дело пальцами по своим кудрям, но этот жест был порождением привычки и отчаяния. Какое значение имеет его внешность, если внутри у него тоже полная неразбериха?

– Значит, слухи все еще не утихли? – спросил он. – Я думал, что приезд моей матери положит им конец. Видит Бог, в Лондоне все должны знать о ее приезде, судя по тому, что в доме не иссякает поток визитеров и все время приносят визитные карточки и приглашения. – Цветы тоже приносят, но он велел отсылать их девочкам из приюта Святой Цецилии. Йену нужно было, чтобы мать выезжала и показывалась повсюду, а не сидела дома с насморком.

Карсуэлл кивнул:

– Все знают, что графиня приехала, и это вызвало еще больше разговоров, вместо того чтобы заставить их стихнуть. Если бы все было явно, не было бы надобности в ее приезде. И потом, из пушек ведь не стреляют по воробьям, да? Нет, молодой человек привозит в Лондон свою матушку, чтобы та познакомилась со своей будущей невесткой, а не для того, чтобы та стала компаньонкой какой-то неизвестной барышни из деревни. Думаю, ты мог бы выдать эту девицу за какого-нибудь бедного второго сына или отправить ее домой без всякого шума. Но оставить ее здесь, с твоей матерью? Может быть, скандала и удалось избежать, но зато теперь сильно поднялся уровень ожиданий.

– Как высоко он поднялся?

– В книгах записей пари ставят три против одного в твою пользу. То есть в пользу мисс Ренслоу, что у нее появится на пальце кольцо еще до наступления лета.

– Клянусь Зевсом, этот брак не принесет счастья ни одному из нас!

– Но если ты не женишься на мисс Ренслоу после всего, люди будут думать, что в ней такого неподходящего. Ах, спрошу я, и прости меня за грубость, что же в ней такого неподходящего? Мы ведь друзья навек и все такое.

– Ничего в ней нет неподходящего. Ты знаком с ней, ты ее видел.

– Я бы сказал – красивый маленький сверточек.

– Лучше бы ты не говорил таких вещей, иначе наша долгая дружба, о которой ты напомнил, окажется под вопросом. Не стоит так говорить о женщине, находящейся на моем попечении.

Карсуэлл улыбнулся:

– Ну конечно. Я не хотел отзываться о мисс Ренслоу неуважительно. Я считаю ее совершенно очаровательной и прекрасной, как роза.

– И о розах не хочу слышать!

Карсуэлл одернул манжеты и смахнул с рукава пушинку.

– Полагаю, старина, что от всех этих дел ты повредился в уме. Но если ты чувствуешь, что обязан покровительствовать этой леди, и так уверен в ее достоинствах – в каковые я не буду вдаваться, чтобы ты не выплеснул мне в физиономию свое вино, – почему ты так стискиваешь зубы и ерошишь себе волосы? Не говоря уже о второй бутылке, к которой ты приступил и которая оставила ужасное пятно на моем новом жилете, так что не обижайся. Кстати, как тебе мой жилет? Не могу никак понять, не слишком ли велики эти стрекозы.

– Как можно в такое время думать о жилетах?

Карсуэлл вынул монокль и окинул Йена взглядом. Жилет у графа был темно-серого цвета, в черную полоску, как и остальные его пять жилетов.

– А ты когда-нибудь о них думаешь, хотел бы я знать? Но не в них дело. Женись на мисс Ренслоу или объясни, почему не хочешь этого сделать.

– Я уже сказал – потому что к добру это не приведет. Как сказать этой бедняжке, что у нее нет иного выхода, кроме как выйти замуж за человека десятью годами старше ее, с репутацией повесы?

– Твоя репутация ничем не хуже, чем у всякого мужчины в Лондоне, и гораздо лучше, чем у некоторых. А у женщин редко когда бывает выбор. Подумай об этом, ведь мисс Ренслоу могли заставить выйти за Уиггза.

– Сначала я пристрелил бы его.

– Значит, эта девушка тебе нравится!