Дубровинский - [51]

Сторонники включения политических требований доказывали, что все равно так или иначе вооруженного столкновения не избежать. Всероссийская забастовка уже остановила всю жизнь страны, и моряки не могут остаться в стороне, они должны оружием поддержать революцию.

Противники этой точки зрения бубнили свое – „требования матросов касаются только их самих, мы требуем улучшения жизни матросов и в политику не хотим вмешиваться“.

Но матросы пошли за большевиками. И только отказались включить в свои требования пункт о свержении самодержавия. „Этот пункт самодержавию мы не можем предъявить, – говорили матросы, – по этому пункту его надо свергать“.

Зато моряки потребовали созыва Учредительного собрания, предоставления демократических свобод, 8-часового рабочего дня.

На этих же митингах договорились, что свои требования матросы предъявят 30 октября, в день возвращения команд из плаванья.

В воскресенье 23 октября большевики Кронштадта наметили созвать митинг матросов, солдат, рабочих.

Комендант крепости, когда к нему обратились за разрешением, отверг все ссылки на царский манифест и запретил нижним чинам участвовать в каких-либо собраниях. Он взял под охрану Манеж, который большевики просили для проведения митинга.

Но нижние чины но были намерены подчиняться приказу коменданта. Большевики призвали солдат, матросов, рабочих собраться на Якорной площади.

К середине дня 23 октября на площадь пришло около 5 тысяч человек.

Командование попыталось сорвать митинг. Прибывшие на площадь офицеры сначала угрожали матросам и солдатам наказаниями за ослушание. Но очень скоро убедились, что такие угрозы могут для них дорого обойтись. Не поддались нижние чины и на уговоры.

Толпа на площади все возрастала.

Дубровинский с удивлением, с радостью наблюдал, как отпадает, отваливается от правительства огромными людскими пластами армия.

Она еще не стала революционной, она еще не перешла целиком на сторону революционного народа. Но этот переход уже начался.

На митинге выступали самые разномастные ораторы – меньшевики, эсеры, беспартийные.

Выступали и большевики. Выступил и Дубровинский. Опытный оратор, он сразу же приковал к себе внимание многотысячной толпы. В противовес подстрекательским науськиваниям эсеров, незадолго до этого оформивших в Кронштадте свою организацию, Дубровинский не призывал к немедленному восстанию. Наоборот, он говорил о необходимости тщательной подготовки, разъяснял задачи, которые стоят перед рабочими и солдатами.

Быстро темнеет в октябре. Митинг кончался уже почти в полной темноте.

А ночь, как известно, принадлежит мародерам. Черносотенцы, тоже бывшие на площади, попытались спровоцировать солдат и матросов на погром. Но большевики предвидели такую попытку и быстро с помощью сознательных рабочих, солдат, матросов утихомирили провокаторов.

На митинге „всем миром“ были выработаны требования матросов и солдат, которые решили предъявить командованию по подразделениям.

Прошел еще день. В казармах, флотских экипажах сбившееся с ног начальство обнаруживало множество социал-демократических листовок.

И в этот день, 24 октября, были митинги. Причем матросы и солдаты уже в ультимативной форме предъявили свои требования, предоставив командованию трехдневный срок для ответа.

Дубровинскому не понадобилось много времени, чтобы разобраться в сложившейся обстановке.

Солдаты и матросы рвутся к открытой борьбе, но восстание совершенно не подготовлено. У кронштадтских большевиков недостает сил, чтобы организационно охватить всю эту стихию. А эсеры явно провоцируют, зовут к оружию, и немедля.

Значит, пытаясь предотвратить преждевременное, стихийное выступление, социал-демократы должны быть готовы ко всему. А готовы – это означало прежде всего выработку хоть какого-то плана восстания.

Дубровинский не был военным специалистом. И ему было трудно руководить составлением такого плана. Но план все же был вчерне намечен. Иосиф Федорович считал, что главным пунктом этого плана должна стать цепь мероприятий, с помощью которых можно будет ввести стихию в организованное русло.

Днем восстания наметили 30 октября.

Но стихия прорвалась.

Утром 25 октября артиллеристы форта „Константин“, давно уже роптавшие на плохое питание, опрокинули котлы.

На форт примчался комендант. Но его встретили криками: „Довольно, натерпелись!“

26-го 40 солдат второй роты второго крепостного батальона предъявили своему батальонному требования.

Вечером все сорок были арестованы и направлены по железной дороге на один из фортов.

Но об этом проведали матросы. На разъезде против Высокой улицы они преградили дорогу поезду с арестантами и потребовали их освобождения.

Конвой открыл огонь. Один матрос был убит, другой смертельно ранен.

Это столкновение произошло уже вечером. Но весть о расправе с солдатами и убийстве матросов мгновенно облетела экипажи.

4-й и 7-й флотские экипажи расхватали винтовки, вышли на улицу. К ним присоединились матросы еще 11 экипажей. 3-й и 5-й батальоны крепостной артиллерии, посланные на усмирение матросов, примкнули к восставшим.

Это было то стихийное выступление, которое старались предотвратить большевики. Но восстание началось. И военная большевистская организация должна была возглавить его.