Дубовый лист - [7]

Вот теперь, чтобы избежать новых инцидентов, семья решила заранее выйти ему на встречу, и уже потом проводить в дом. Стояли они молча. Но это молчание не было вызванным какой-либо обидой, это был знак глубоких раздумий. Вика планировала сегодняшний день, в который ей нужно было уместить и отца и мужа, да так, чтобы смесь в итоге не взорвалась. А Адам, в свою очередь, мыслями был до сих пор в лаборатории.

Вдруг, их идиллию нарушил звук открывающейся соседской двери. Они оба сразу с улыбкой переглянулись, но а, Вика прижала к губам указательный палец, намекая, что соседу вовсе не обязательно знать о приезде Бориса, дабы не спровоцировать. На дорогу вышли два пенсионера. Низкая, невзрачная старушка и высокий, но очень худой дед.

— Здравствуйте, Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна, — с детским озорством в голосе, отрапортовал мужчина.

На это, оба соседа, с легким недовольством одновременно обернулись на него, а супруга, моментально кинулась спасать ситуацию. Она толкнула Адама в бок локтем и оживленно вставила.

— Ох, дурачек! Вот лет уже сколько, а ума нет. Надо твою кандидатскую назад отнести.

— Да и, пожалуйста! Я уже и забыл, где она висит.

Потом Вика обернулась к соседям и вежливо заулыбалась.

— Простите нас, Михаил…, - но тут она сама запнулась, будучи запутанной собственным мужем и ее улыбка сменила характер, на ироничный. — Максимович и Раиса Михайловна.

— Здравствуй, красавица, — наконец заговорила старушка ласковым и тихим голосом, имеющим какой-то странный акцент, похожий на еврейский. Но потом, она обернулась на застывшего в улыбке Адама и более строго продолжила. — Что ты нас с этим пятнистым, таки, сравниваешь. Ты же специально. Я знаю.

И это была правда. Адам уже неоднократно, специально, менял местами их отчества, так, чтобы они совпадали с именем отчеством Горабачева и его жены, первого и последнего президента Советского Союза. Сам же мужчина был далек от политики, она для него была как космос. Он знал, что политика где-то там существует, но к нему никакого отношения не имеет. А такое, почти совпадение, Адаму просто казалось забавным, и он любил ставить на нем акцент. Потому мужчина сделал вид, будто ему стыдно, и невнятно, с раскрывающей всю неискренность, улыбкой, извинился. Но ее вполне хватило, так как все понимали, что это простое баловство, и никто никого не хотел обижать. Соседи быстро сменили недовольство на обычное приветствие, поинтересовались делами и ушли в направлении рынка, оставив пару снова в тишине.

Что впрочем, продлилась она недолго. Буквально, как только старики свернули с улицы, сразу же на нее въехал крупный джип. Это был Ниссан. Признаться, ни Адам, ни Виктория, уже и не помнили точную модель. Для них это был просто джип отца. Он был серого цвета, неуклюже громоздкий, но к тому же, вместительный, как то любит сам Борис. Джип блестел полиролью, был чисто вымыт и ухожен. Что являлось продуктом колоссального труда, так как машина часто ездит из села в город, и практически всегда по бездорожью. Вот он подъехал вплотную к воротам и только тогда остановился. Борис не хотел заезжать к ним во двор, так как надолго оставаться не планировал. Адам же, собрался, убрал с лица улыбку, но все-таки подошел поближе к Виктории и обнял ее за плечи.

— Я вижу, ты сегодня к людям не равнодушный, — тихо сказала девушка своему мужу, зная, что такой жест заденет отца, но при этом не вырвалась, а наоборот прижалась. — Потерпи полчаса, мы перекусим, и я его уведу.

— Не делай из меня деспота, пусть остается. Хоть на час, — потом он поднял голову и громко поздоровался. — Здравствуйте Борис Федорович. Как дорога?

— Привет, профессор, — ответил, выходя из машины, невысокий мужчина лет за шестьдесят, а то и под семьдесят, очень коротко стриженый, но не лысый. Его короткие и редкие волосы были полностью седыми, как впрочем, и его двухдневная щетина. Внешне, Виктория не особо на него походила, тем более, ростом. Но вот разрез глаз и изгиб верхней губы, отчетливо подчеркивали их родство. Ответил Борис на удивление спокойным и даже приветливым голосом. — Все как в той песне, три изгиба на версту. Привет, Белоснежка.

— Привет пап. Проходи во двор.

После этих слов она удалилась, лишь кинув взгляд на задние сидения джипа, на которых лежал маленький венок из пластиковых цветов. Борис осмотрелся, и глазами стал выискивать соседей, но никого не обнаружив, медленно подошел к своему зятю.

— Ну, хоть побрился, — сказал он, не останавливаясь, и прошел следом за дочерью.

Адам лишь снова заулыбался.

— Я даже не буду оправдываться. Вы главное, об стог состриженных волос не споткнитесь.

— Все юморишь, — не оборачиваясь, так же коротко ответил Борис Федорович, а перед тем как войти в дом, со знающим видом осмотрел двор, одобрительно кивнул и зашел.

Еще не забыты те времена, когда эти двое и двух минут не уживались вместе. И ни мать Вики, ныне покойная, ни сама Вика, не могли их усмирить. Но учитывая горячий нрав Бориса и галантность Адама, нетрудно догадаться, кто всегда оставался крайним. И это очень сильно задевало тестя. А вот с тещей, которую, кстати, тоже звали Виктория, он сразу поладил. Но знали они друг друга не долго, так как за следующий год, ее буквально на глазах сточил рак легких. А после ее смерти, Борис надолго уехал и все это время с родными, практически не общался.