Дубовая Гряда - [19]

— Ни Василя, ни твоего отца я не трону. А вот старого Шайдоба…

— Володенька, не нужно, зачем он тебе? — чуть не взмолилась Зина. — Я просто предупредила, чтобы ты знал.

— Спасибо, Зиночка.

Несколько минут хлопец шел молча, о чем-то думая. Зина расстроилась.

— Зря я тебе все это рассказала.

— Ну что ты, — Володя будто очнулся, опять обнял девушку. На этот раз она не пыталась вырваться.

Было поздно, но идти домой не хотелось. В эти минуты юноша чувствовал себя как никогда самостоятельным и взрослым.

Зарево, поднявшееся над деревней, оборвало их разговор.

— Пожар, Шайдобы горят! — вскрикнула Зина и бросилась в сени. Володя бросился за ней, выхватил из ее рук ведра и помчался по улице.

…На следующее утро Лида встретилась с Василем. Он был зол, в ответ на вопрос девушки отчего начался пожар — лишь тряхнул головой и с недоброй усмешкой сказал:

— Найдем причину… — И, чуть помолчав, добавил: — Из-за меня отец страдает.

— Почему из-за тебя?

— Ты же знаешь: он мстит.

— Кто?

— Микола… Я думал, у тебя с ним ничего не было, а старик говорит, что он с Володей почти каждый вечер к вам наведываются.

— Ложь! Правда, хлопцы раза три заходили, но не ко мне, а с мамой на кухне разговаривали.

— Что я, маленький? Не понимаю? С мамой… Да о чем им с ней говорить?

— Расспрашивали о тюрьме, кто там сидит.

— Скоро сами увидят кто… Ты куда торопишься?

— К Зине.

— Вместе пойдем. Давно я у Савки не был.

Зина обрадованно бросилась навстречу подруге. Но, разглядев ее грустное лицо, сразу спохватилась:

— Что с тобой? Василь хмурится, так у них несчастье. А ты? Мы с Володей вчера первые увидели пожар, но, пока добежали, отец Василя уже охрип от крика.

— Откуда вы бежали? — быстро спросил Василь.

— От нас, — ответила Лида.

— У вас и Володька был?

— Был, — кивнула Зина. — Он меня до самого дома провожал. И вдруг — зарево…

Не слушая дальше, Василь ушел на кухню, где Зинин отец ремонтировал старую прялку.

— Еще моя мать на ней пряла, — сказал тот. — Сколько лет провалялась на чердаке, а вот пришлось достать. Пускай теперь бабы мои потрудятся…

— Отец говорит, будто это Микола с Володькой бросили противотанковую бутылку на наш хлев, — перебил его Василь. — А правда ли, что в это время Володька был у вас?

— Был, — Савка отложил молоток в сторону. — Собственными глазами видел, как он с Зиной около наших ворот стоял.

И вдруг сердито вскинул голову:

— Я не защищаю хлопцев, но хватит на них грязь лить! До войны все в деревне были люди как люди, а теперь что с некоторыми делается, понять не могу. Чего вы хотите? Крови? Или земля вам нужна? Берите, не возражаю. Разозлит твой отец людей, и неизвестно, чем это для него может кончиться!

Василь и сам был не рад, что начал этот разговор. Ведь и девчата в соседней комнате все слышали. Дымя папиросой, он угрюмо думал: «Хлев со скотиной… все будет. Мне Володька только и мешал. А того, второго, выведу отсюда, и никто рта не посмеет открыть, что из-за нее».

Наконец разошлись по домам.

Переступив порог избы, Василь увидел на припечке большой таз с водой, в котором лежал топор.

— Что это варится? — спросил у матери.

Авдотья эапричитала:

— Ой, сынок, все напасти на нас… Отец начал кусок соли растирать — чувствую, вонь пошла из-под обуха. Мы пригляделись — какие-то желтые капли светятся на шторе и горят. Я помочила топор в воде — потухли. А начала полотенцем вытирать — опять загорелись! Побоялась я ставить топор на пол: как бы нечистая сила и избу не сожгла…

— Отец, ты вчера брал топор? — спросил Василь.

— Брал.

— А что им делал?

— Ничего.

— На нем же фосфор из противотанковой бутылки! Он обугливается, но стоит растереть, как соединяется с воздухом и опять горит! А в чем ты на болото ходил?

— В сапогах…

— Подними ногу, — Василь отковырнул от каблука на бумагу комочек земли и начал ее растирать. — Смотри, дымится. Так ты и избу сожжешь. Не лезь куда не надо! Только разболтайте, что сами по своей дурости устроили пожар, так фигу получите, а не новый хлев со скотиной!

— Сынок, но ведь кто-то…

— Замолчи!

Василь присел на кровать, потом откинулся на подушки и закрыл глаза. Авдотья заплакала, начала проклинать мужа:

— Только и светило мне солнышко в те годочки, когда тебя не было.

— Заткнись! Знаю, какие годочки ты вспоминаешь: Слюнявого Князя! — рявкнул Шайдоб.

— Вот тебе, вот!

Василь вскочил с кровати, взял винтовку и вышел из избы.

— Сынок, зайди к Пылиле, — выскочила следом за ним Авдотья. — Он говорил, что знает, кто полицейского ранил.

— Отцепись! — и Василь ушел со двора.

Шумели дубы. Над их вершинами плыли серые тучи.

В тихие уголки слетались листья, раскачивались крюки над колодцами. Серым пеплом заметало двор Шайдоба. Вслед за телегой, на которой Василь вез Миколу, шла плачущая женщина в распахнутом рваном ватнике.

— И я с тобою, сынок, — приговаривала она.

Увидев через окно друга, Володя выскочил во двор.

Хотел броситься к нему, но постоял в растерянности и медленно пошел к Сергееву.

— Александр Данилович, — с болью в голосе сказал хлопец, — Василь арестовал и увез Миколу.

— Когда?

— Только что. Он с торбой в руках сидит на телеге, а мать идет сзади и плачет. Побегу на гать: убивать не буду, а отберу оружие и вышибу зубы!