Друзья Высоцкого - [6]

Шрифт
Интервал

Макаров же, разыгрывая из себя крутого, жесткого и решительного парня, далеко не каждому позволял войти в свой «ближний круг». Но тем не менее именно он за руку привел в компанию смущающегося всего на свете, начинающего поэта Давида Маркиша, сына классика еврейской литературы. Пригрел никому не известного художника Илью Глазунова. Собирая материал для очерка о «лучшем советском полицейском» по заданию Агентства печати «Новости», познакомился со славным муровским сыщиком Юрой Гладковым, и вскоре тот стал своим на Большой Каретном.

Время от времени в гости на Большой Каретный из любопытства наведывались поэты Григорий Поженян и Роберт Рождественский. Именно Макаров пригласил неказистого алтайского мужичка, будущего автора «Калины красной» Василия Шукшина. А чуть позже вместе с Шукшиным на очередной вечеринке у Кочарянов появился Андрей Тарковский. Хотя, по мнению Макарова, Тарковский не сразу прижился в компании. Он ведь никого близко к себе не подпускал – в нем постоянно присутствовала изысканная, холодная вежливость. Хотя порой Андрей переставал оценивать людей по степени приобщенности к ценностям мировой культуры, и эта неприступность таяла. Ну, а когда Андрей скромно предложил Урбанскому спеть свою песенку, стилизованную под дворовые шлягеры 50-х: «Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела/И в парке тихо музыка играла,/А было мне тогда еще совсем немного лет,/Но дел уже наделал я немало…», все безоговорочно признали: «Наш человек».

Иногда, в нелегкие часы, Тарковский мечтательно предлагал друзьям: «Ребята, давайте, когда станем богатыми, построим большой дом в деревне, чтобы все могли там жить». У него была такая идея – построить дом-яйцо, в котором все они бы там обитали. И главное – чтобы в этом доме не было бы чужих людей.

Высоцкий же рекомендовал своим взрослым друзьям из «первой сборной» начинающего поэта Игоря Кохановского, своего однокурсника Георгия Епифанцева, уже прославившегося ролью Фомы Гордеева в одноименном фильме, потом юного студента Школы-студии МХАТ Севу Абдулова. Старшие к ним, новичкам, пристально присматривались, чутко прислушивались. Безоговорочное доверие еще следовало заслужить, доказав, что ты – личность, что кое-что умеешь из того, что не могут другие.

«Услышав первые песни Высоцкого, – вспоминал Кохановский, – мне безумно захотелось написать песню, притом такую, чтобы она понравилась всем нашим». Он рассказывал: «А листья под окнами почти опали. Так недавно еще горели, особенно на кленах, таким невероятным пламенем. И вот их почти нет. Столь же невероятной казалась мне в ту осень встреча с Леной, которую Володя сразу же назвал Марокканкой – за смуглый цвет кожи и иссиня-черные волосы короткой мальчишеской прически. Она и стала героиней уже брезживших во мне стихов. Я сел и, по-моему, за полчаса написал:

Клены выкрасили город
Колдовским каким-то цветом.
Это снова, это снова
Бабье лето, бабье лето…

Мелодия к стихам родилась без особого труда. На следующий день собрались… Шум, гам, анекдоты. Наконец Володя взял гитару. Кажется, у него тогда было 10–12 песен. Пел и еще какие-то, не свои. Где-то через час решил сделать «передых», как он говорил. «Я, как бы между прочим, потянулся за гитарой, мол, настал и мой черед. Запел как можно спокойнее, задавая себе четкий ритм. Окончил. Тишина. После паузы Артур Макаров, он был старше нас и пользовался авторитетом домашнего мэтра, лукаво-ободряюще сказал: «Давай еще раз». Я понял, что песня получилась, она понравилась…»

Впрочем, вовсе не обязательно допуском в «ближний круг» должны были быть оригинальные стихи, песни, необычные картины, которыми удивляли Володя Акимов и Жора Епифанцев, актерские успехи Севы Абдулова или рассказы Гладкова о поимке опасного преступника.

«Круг Левушкиных знакомств был весьма пестрым, полярным и многоплановым, – рассказывал Анатолий Утевский, который, собственно, и привел своего сокурсника Кочаряна на Большой Каретный. – Некоторые его приятели составляли далеко не самую интеллектуальную часть общества. Скорее, они примыкали к криминогенной, авантюрной его части… Кое-кого знал Володя Высоцкий, которому тогда весьма импонировал их авантюрный образ жизни, возможность разными путями легко зарабатывать деньги и так же лихо, с особым шиком и куражом прокутить их. Днем они занимались какими-то сомнительными делишками, а вечером собирались в модных тогда ресторанах «Спорт», «Националь», «Астория», «Аврора». Эти ребята, несмотря на принадлежность к блатной среде, были фигурами своеобразными, добрыми по своей натуре и обладавшими чертами справедливых людей. Авторитет Левы у них был огромен».

«Мы были знакомы со знаменитой компанией «урки с Даниловской слободы», профессиональными «щипачами», – со смаком вворачивал «феню» в свой рассказ Артур Макаров. – Хотя Володя никогда в «блатных» делах «замазан» не был, он знал довольно серьезно и крепко людей из этого мира, хорошо знал. Некоторые из них очень любили его, и он их тоже, надо сказать».

Свой человек я был у скокарей,
Свой человек у щипачей,
И гражданин начальник Токарев
Из-за меня не спал ночей…

Еще от автора Юрий Михайлович Сушко
Клан Чеховых: кумиры Кремля и Рейха

Если бы вся изложенная здесь история родственников Антона Павловича Чехова не была бы правдой, то ее впору было бы принять за нелепый и кощунственный вымысел.У великого русского писателя, создателя бессмертного «Вишневого сада», драматичного «Дяди Вани» и милой, до слез чувственной «Каштанки» было множество родственников, у каждого из которых сложилась необыкновенная, яркая судьба. Например, жена племянника Чехова, актриса Ольга Константиновна, была любимицей Третьего рейха, дружила с Геббельсом, Круппом, Евой Браун и многими другими партийными бонзами и в то же время была агентом советской разведки.


5 любимых женщин Высоцкого. Иза Жукова, Людмила Абрамова, Марина Влади, Татьяна Иваненко, Оксана Афанасьева

«Идеал женщины?» – «Секрет…» Так ответил Владимир Высоцкий на один из вопросов знаменитой анкеты, распространенной среди актеров Театра на Таганке в июне 1970 года. Болгарский журналист Любен Георгиев однажды попытался спровоцировать Высоцкого: «Вы ненавидите женщин, да?..» На что получил ответ: «Ну что вы, Бог с вами! Я очень люблю женщин… Я люблю целую половину человечества». Не тая обиды на бывшего мужа, его первая жена Иза признавала: «Я… убеждена, что Володя не может некрасиво ухаживать. Мне кажется, он любил всех женщин».


Последний роман Владимира Высоцкого

Отношения Владимира Высоцкого с Изой Мешковой, Люсей Абрамовой, Татьяной Иваненко, Мариной Влади, Оксаной Афанасьевой многое объясняют. Его голос. Его печальный взгляд. Строки его песен… «Я люблю – и значит, я живу…» Его душа была хрупкой и трепетной, а сердце его всегда было готово к самопожертвованию. Любовь заполняла мысли и чувства великого барда, она его рукой складывала ноты для новых песен. Даже если она иной раз возвращалась к нему стылым холодом. Даже если друзья Высоцкого считали, что именно женщины были виновны в преждевременной кончине поэта.


Подруги Высоцкого

Разные женщины окружали великого барда. Они были похожи и в то же время не похожи друг на друга. Их жизненная философия и творческая позиция были различны, но судьбы в той или иной степени пересекались с судьбой Владимира Высоцкого. Их участие, сердечное отношение к Высоцкому, к его таланту кровно роднило. Их голоса перекликались, хотя каждая из женщин вела свою неповторимую сольную партию, что и составляет особую гармонию. Они одновременно являлись и музами, и творцами.У гениального человека и близкое окружение талантливо и неординарно…


Друзья Высоцкого: проверка на преданность

Скульптор Эрнст Неизвестный, актеры Даниель Ольбрыхский и Олег Даль, режиссер Станислав Говорухин, драматург Эдуард Володарский… Эти известные деятели культуры были для Владимира Высоцкого друзьями. В то время значение слова «друг» означало совсем не то, что ныне подразумевается в соцсетях. Друзья Высоцкого были частью его судьбы. Они были его сподвижниками, отражением его совести и мировоззрений. Они были рядом, когда ему было трудно и плохо, они делили с ним его боль и страдания. Их интересная и зачастую удивительная жизнь стала ярким доказательством верности и чести в настоящей мужской дружбе, в этой абсолютной ценности, которую нельзя ни купить, ни выпросить…


Самая лучшая сказка Леонида Филатова

Застенчивый и независимый, проницательный и очень-очень ранимый.Таким запомнился Леонид Филатов миллионам телезрителей, любителям театра и читателям. Необыкновенно одаренный человек, он – воплощение совести, блестящий актер, автор множества литературных произведений, любящий муж и заботливый отец. В этой замечательной книге подробно описаны неизвестные страницы жизни любимого актера. Прочитав этот литературный памятник Леониду Филатову, хочется произнести тихо и предельно искренне: «Да здравствует жизнь, да здравствует любовь».


Рекомендуем почитать
В.Грабин и мастера пушечного дела

Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Градостроители

"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.


Воспоминание об эвакуации во время Второй мировой войны

В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.


Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.

Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.


Товарищ Ванга

Эта книга построена на логически выстроенных опровержениях феномена знаменитой «предсказательницы» Ванги. Доказательства ее шарлатанства достаточны и убедительны и не оставляют камня на камне от того мистического, полубожественного образа «сверхчеловека», который так трепетно поддерживался руководством Болгарии. Несмотря на то что огромное количество людей на всей Земле все еще верит в фантастические способности болгарской знаменитости, беспристрастные факты, изложенные в книге, доказывают масштабную мистификацию.


Раневская, которая плюнула в вечность

«Если человек хочет жить, медицина бессильна!» – сказала Фаина Георгиевна Раневская. Перефразируя ее, скажем так: если Раневская любила кого-нибудь или ненавидела, то принудить ее изменить своим чувствам было невозможно. Эта замечательная книга посвящена взаимоотношениям актрисы с мужчинами. Именно они, представители сильного пола, помогли в полной мере раскрыться личности Раневской – очень талантливой, умной, сильной, благородной, но вполне земной и не лишенной человеческих слабостей женщины. Она была не только по-настоящему народной артисткой, но и замечательным человеком, жила по полной программе, а не существовала.


Раневская, что вы себе позволяете?!

Эта книга заметно отличается от всего, что было написано о Фаине Раневской раньше. Книга не претендует на истину в конечной инстанции, однако образ великой актрисы, созданный автором, впечатляет необыкновенной естественностью, «живостью» и правдоподобностью. Раневская представляется читателю по-настоящему одаренным человеком, тонко чувствующим несправедливость и достоинства нашего бытия, убогость и духовное богатство людей; она представляется человеком, обладающим жестким, критическим взглядом на мир и явления.


Девять женщин Андрея Миронова

Помните, как в фильме «Соломенная шляпка» чертовски привлекательный герой Андрея Миронова поет и загибает пальцы: «Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоpжетта…»? Что интересно, Андрей Миронов, в самом деле, не представлял свою жизнь без женщин. Еще бы! Они, как музы, вдохновляли Андрея на творчество, давали ему силы, зажигали в его сердце пламя любви и страсти. Именно женщины вкупе с природным талантом сделали Андрея Миронова неотразимым в жизни, в кино и на сцене. Стоит ли удивляться, что этого удивительного человека беззлобно называли дамским угодником.