Друзья навсегда - [28]

Расправив плечи и, глубоко вздохнув, Бет вышла из-за спин ценителей прекрасного, когда пристальный взгляд Марка упал на картину под названием «Утка». Он подошел ближе и провел длинными пальцами по краю рамы. Затем внезапно повернулся и пристально посмотрел в глаза растерявшейся Бет.

Она попробовала унять взволнованный трепет, но Марк, должно быть, заметил смятение на ее лице, ибо поджал губы в тонкую линию. Он напряженно шагнул в ее сторону. Она тоже сделала шаг ему навстречу.

— Бет?

Окружающие тут же навострили уши.

Бет взяла Марка за руку и развернула лицом к картине, чтобы он притворился, будто внимательно изучает маленькую жирную утку, с довольным видом сидящую на коленях мужчины, обтянутых синей тканью джинсов. Самый безопасный способ отвлечь чье-то внимание — начать обсуждение картины.

— Ты знаешь, кто это? — тихо спросила она, хотя в мыслях кричала Марку: «Зачем ты пришел?»

Марк неторопливо отвел взгляд от Бет и снова уставился на картину. Наконец-то. Он осторожно подбирал слова:

— Это наш безбилетник.

Однажды они возвращались домой после своей первой и единственной вылазки на природу. Они так переставили занятия, чтобы у Бет появилось несколько дополнительных часов на обучение вождению автомобиля. И в тот момент, когда они уже направлялись в обратный путь, утка высунула свою гладкую маленькую головку с заднего сиденья.

— Ты завопила, словно увидела привидение. — Марк изогнул губы в усмешке.

Размышлять о прошлом было намного проще, чем беспокоиться о том, что происходит в настоящем.

— Я понятия не имела, что утка решит расположиться как дома на заднем сиденье автомобиля моей матери. Я нервничала, пока училась водить машину под твоим присмотром. И вдруг в зеркале заднего вида я увидела небольшой синий клюв и пару глаз — бусинок, уставившихся на меня.

Громкий вопль Бет привел к тому, что утка обезумела от страха и стала носиться по маленькому салону автомобиля, и Бет приложила все усилия, чтобы удержать машину на трассе. Марк, сидевший на переднем сиденье, повернулся, чтобы попытаться прогнать сумасшедшую птицу в открытое окно. Но ему удалось добиться лишь того, что она стала истеричнее махать крыльями.

В конце концов утка устала и шлепнулась на колени Марка. Так она там и сидела, моргая и смотря на них обоих. Минуту Марк сидел настороженно, но потом понял, что утка чувствует себя совсем как дома. К тому моменту, когда они въехали на болотистую территорию национального парка, которая находилась в пятидесяти милях от основной трассы.

Марку даже удалось осторожно придерживать небольшое сферическое тельце утки. Он сказал, что она похожа на футбольный мяч.

Это стало началом конца для Бет. Она наблюдала, как осторожно Марк держит птицу, как он болтает с ней на импровизированном утином языке и смотрит, как птица вращает в ответ маленькой головкой. Именно в тот момент Бет потеряла власть над своим сердцем…

— Я не знаю точно, кто больше расстроился, когда мы отпустили утку в озеро, — ты или утка, — пошутил Марк, улыбаясь. — Ты точно ее изобразила.

Но не успела Бет ответить, как взгляд Марка упал на картину «Залив Холли-Бей», расположенную выше справа. Кровь отлила от его лица. Бет пристально смотрела на него как завороженная.

— Зачем ты здесь? — прошептала она. Больше нет смысла вести светские беседы. Бет упрямо уставилась на нижнюю часть картины.

Марк, как и Бет, притворился, будто внимательно рассматривает картину и непринужденно делится своими впечатлениями.

— Самой запоминающейся на выставке газета «Обозреватель южного побережья» считает эту картину. Из-за изображенной на ней косатки. Из-за нашей истории.

«Наша история окончена…»

— В любом случае это происходило в Перте, и… — Он умолк, уставившись на огромные нарисованные следы, и откашлялся. — Это неправда. Мне нужно было приехать. Мне нужно было тебя увидеть.

— Меня? — У Бет хватило сил, чтобы произнести всего одно слово.

Он смерил ее взглядом:

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

«Ради тебя он прыгнет в огонь».

— Нет. Но мне нужно перевести дух. — Она вздохнула, чтобы успокоиться, чувствуя на себе любопытные взгляды окружающих. Большинство из смотрящих на них были ее студентками. Сердце Бет колотилось. К счастью, поблизости не было ни одного кита, иначе она нарушила бы нормальную работоспособность его навигационной системы исходящими от ее тела волнами.

— Что случилось с косаткой? Она выжила?

Марк внимательно смотрел на Бет:

— Ее вернули в океан.

— Она там и осталась?

— Невозможно сказать. Хорошо, что ее удалось во второй раз спустить на воду.

Бет кивнула:

— Может, она поняла, что ей не для чего оставаться на берегу.

— Может. — Его голос ласкал ее, хотя его глаза были обращены на картину.

— Она начала жизнь заново. Я на это надеюсь. Она заслуживает второго шанса.

Бет не знала о том, что ее слова приобретут особенное значение. Но между ней и Марком произошло слишком много, чтобы ограничиться невинным замечанием. Марк мельком взглянул на толпящихся посетителей выставки, потом перевел взгляд на Бет:

— Мы можем где-нибудь поговорить?

Но не в здании склада. Казалось, каждый его дюйм был заполнен посетителями, выставочными экспонатами и их авторами. Единственная свободная комната — спальня Бет, но Марку вход туда категорически запрещен.