Друзья навсегда - [22]

Марк пристально ее изучал. Помнит ли он все те годы, когда она таскалась за ним, будучи соучастником всех его проделок? Помнит ли он о том, как она прогнала его из своей жизни, когда ситуация стала слишком тяжелой?

— Ты искала меня. Это было нелегко.

— Нет. Это было просто. Но я согласилась бы отгрызть себе ногу ради того, чтобы выпить чего-нибудь прямо сейчас. А ты говоришь, что я хорошо справляюсь.

Он вздрогнул от ее искренности, в его взгляде отразилось страдание.

— Ночь была тяжелой… — Это мягко сказано. — Если бы фляжку сейчас вынесло на берег, ты бы ее откупорила?

От этого образа у нее стала тяжело вздыматься грудь. Его слова словно по волшебству пробудили в ней чувства, которых она старательно избегала в течение многих лет.

— Ты поверишь, если я скажу, что не откупорила бы?

Его продолжительное молчание перевело их разговор в естественное русло. Бет рассказала историю своей жизни, и у нее пропала решимость. Ее внимание теперь было обращено на то, как она замерзла и промокла. Она прислонилась к косатке, когда осознала серьезность своего признания.

Марк нахмурился:

— Я спрашиваю тебя еще раз. Ты пойдешь в автомобиль?

Бет было очень нелегко ответить ему отрицательно, но она пообещала себе, что не оставит Марка одного. Если она даст слабину хотя бы однажды.

Бет покачала головой. В этот момент с берега на, летел очередной холодный порыв ветра. От его силы она ахнула, и ее кожа покрылась мурашками.

Марк выругался:

— Не говори, что я не давал тебе возможности сделать выбор…

Схватив ветхое полотенце, он обошел косатку, встал позади Бет и обнял ее, став живым и дышащим щитом для защиты от ветра. Мгновение спустя она почувствовала тепло его тела через гидрокостюм.

Бет вздохнула и судорожно вздрогнула.

Марк выругался и на миг отстранился от нее, чтобы расстегнуть молнию гидрокостюма. Осторожно отведя пальцами пряди мокрых волос от ее шеи, он притянул ее к себе, и она ощутила почти обнаженной спиной блаженное тепло его разгоряченной груди.

— Боже, Бет, ты ледяная.

Взяв ее за руки, он перекрестил руки вокруг ее тела, сильнее окутывая ее своим теплом. Она тут же напряглась.

— Не спорь, Бет. Выбора у тебя нет. Приступаем к работе.

Два тела, прижатые друг к другу, начали, словно в трансе, ритмично работать: наклониться, намочить тряпку, полить косатку водой, наклониться, намочить тряпку, полить косатку…

Казалось, так продолжалось целую вечность.

Несмотря на тепло тела Марка, зубы Бет снова начали стучать от холода. Марк убедил ее натянуть на себя непросохшие джинсы, чтобы защитить ноги от ветра. Надев джинсы, она перекусила батончиком мюсли, который припрятала до этого.

Бет настолько замерзла, что снова бесстыдно придал ась к спине Марка, словно имела на это право.

Время от времени они соприкасались кожей. Теплое дыхание Марка чувствовалось на ее обнажений шее. Ощущения, которые в течение нескольких лет были ей недоступны, начали возвращаться, заставляя трепетать и погружаться в воспоминания. Впервые Бет задумалась не только о том, чтобы глотнуть алкоголя. В отдаленных уголках души проснулось желание спустить гидрокостюм Марка до пояса и детально рассмотреть его фигуру взрослого мужчины.

Но пришлось ограничиться топографическими исследованиями его спины на ощупь.

— Это приятно? — спросил Марк низким голосом, почти с неохотой.

Она ахнула и повернулась к нему вполоборота:

— Что?

— Зависимость от алкоголя.

Она почувствовала, как он напрягся. Ей не нужно было слышать его голос.

— Полагаю, это приятное занятие, если ему подвержено так много людей.

Бет долго и упорно размышляла над его словами. Она думала о наслаждении выпивкой и о том, как потом это наслаждение пропало. О том, зачем Марку потребовалось это знать. Она повернулась в его руках и продолжила работать с косаткой.

— Выбирать не приходится. Лично я не задумывалась о том, приятно мне или нет, когда выпивала. Я думала о том, как мне плохо, если я трезвая.

— Опиши мне оба ощущения.

Она сглотнула подступивший к горлу ком, на ее глаза внезапно навернулись слезы, хотя она прекрасно понимала, что Марк интересуется скорее ради своей матери. Он хотел понять.

— Ты когда-нибудь был кем-либо увлечен? — выдавила она. Находясь между холодом и обнимающими ее сильными руками, она изумлялась тому, что еще способна говорить.

— Ты имеешь в виду любовь?

— Нет, не любовь. Одержимость. Ты влюблялся по уши в молодости в какую-нибудь неподходящую девушку, с которой никогда не будешь вместе?

Марк перестал хлюпать тряпкой:

— Может быть.

Говорит ли он о Тасмин? В конце последнего года обучения в школе Марк начал с ней встречаться.

— Ты помнишь, как одержимость владела тобой? Твоими днями, ночами, твоими мыслями? Ты не помнил, как она началась, но она просто… была. Она была всем. Она повсюду. Словно существовала всегда. Словно не могла когда-либо не существовать… Ты когда-нибудь чувствовал нечто подобное?

Его напряженный голос и дыхание коснулись ее спины, отчего она покрылась мурашками.

— Продолжай.

— Вот так было со мной и моим пристрастием. Став одержимой алкоголем, я перестала понимать, насколько сильно он мной завладел. Все мои дни были посвящены выпивке. Я позволяла себе напиваться. Для меня это стало нормальным состоянием как перевозбужденный подросток, ты начинаешь действовать иррационально. — Она почувствовала, как он покачал головой, и напряглась. — Ты хочешь сказать, что не помнишь таких чувств? — спросила она, встав к нему вполоборота. — Или не понимаешь?