Друзья, любовники, враги - [50]

Члены террористической группировки «Черный июль» под предводительством Абу Нидаля вели Калила от самого Сиди Боу Сада. Так объяснил кофейщику происшедшее Гидеон. Можно представить, как близки они были к тому, чтобы проникнуть на виллу Карами. Ренегат Абу Нидаль стал подозревать, что в планах у Карами провести секретные переговоры с высокопоставленными американскими дипломатами и высшими военными чинами Израиля или, что еще хуже, с миролюбиво настроенными фракциями ООП. Они вели Калила от Аммана до Джеббел Хуссейна, а на израильской территории при переходе через брод открыли огонь. Впрочем, ничего ужасного не случилось, объяснял кофейщику Гидеон. Пуля, которой угостили его люди Нидаля, первая и последняя. Если, конечно, у самого Карами не появится причин для стрельбы по кофейщику, а уж он не станет тратить заряды на предупредительные выстрелы по ногам.

— Но как же Рим? — воскликнул Али. — Разве это не доказывает, что Абу Фахт вовсе не тянется к умеренным?

— Ничего не доказывает, — с презрением процедил Гидеон, — одной бомбой больше, одной меньше. Они все равно остаются при своих убеждениях.

— Тогда я расскажу Абу Фахту правду? — с надеждой пробормотал кофейщик.

— Увы, — сказал Гидеон, — вы не сможете рассказать Карами правду.

Он объяснил палестинцу, что, узнав о готовящемся покушении, Карами может поспешить и спутать все карты или, что еще хуже, уйдет в подполье, и тогда нет никакой гарантии, что удастся его защитить. К тому же, в том положении, в котором находится сам кофейщик, будет непросто все объяснить Карами.

— Абу Фахт знает, что со мной случилось?

— В этой части света новости распространяются очень быстро, — ответил Гидеон.

Кофейщик молчал.

— Карами уже известно о том, что вы пытались сделать и к чему это привело.

От лица кофейщика отлила кровь.

— Но что я пытался сделать?! — вскричал он.

— Так волноваться глупо и даже очень рискованно, — урезонил его Гидеон. Поднявшись из-за стола, он положил ему руку на плечо и спокойно зачитал выдержки из обвинительного заключения:

— Нападение с применением холодного оружия на двух шведских туристов в Старом городе. Еще одно нападение на группу паломников из Греции. Вывешивание флага ООП на здании городского муниципалитета в Газе. Членство в ООП. Бегство после убийства государственного чиновника в Наблусе. Участие в беспорядках в лагере Сабра… — Гидеон посмотрел на кофейщика. — Служба у Карами в качестве телохранителя, а затем повышение в должности — до кофейщика… Впечатляет, — сказал Гидеон, откладывая документы, — весьма впечатляет.

— Незаменимый человек, — добавил Рафи, обращаясь к палестинцу. — Его место не около женщин и детей, как сказал Карами. Его место среди бойцов.

Итак, вот точная версия того, что он должен рассказать Карами. Точно такими словами и в такой последовательности. Никаких отклонений и добавлений. За исключением признания, что он оказался так глуп, что пошел на такой неоправданный риск. Ранен в ногу одним из людей Абу Нидаля. Затем брат перенес его на спине через брод и на время поместил в относительно безопасной небольшой клинике неподалеку от Аммана. Когда Рафи закончил, на лице кофейщика можно было прочесть осознание того, что он совершил самую ужасную ошибку в своей жизни. Если бы только можно было отмотать время назад, если бы вернуть все к началу, он бы, безусловно, отказался встретиться с братом.

Рафи сказал, чтобы кофейщик переоделся в свою прежнюю одежду. Он возвращается домой. Гидеон промыл ему рану и переменил повязку. Затем отдал его ботинки. Последнее несколько приподняло кофейщику настроение.

— Какой пижон, — усмехнулся Рафи, когда тот снова сел. — Еще несколько вопросов, — добавил он, — не возражаешь?

— Когда я смогу вернуться домой?

— Скоро, очень скоро, — уверил его Рафи.

— Только несколько вопросов? — улыбнулся Гидеон.

У палестинца не было выбора. Он ответил невнятным «да» и наклоном головы. Гидеон устроился поудобнее в кресле около письменного стола.

— В лагере Сабра, — невинно начал он, — Карами находился один или с семьей?

— Он никуда без нее не уезжает.

— Без нее?

— Без жены. Они всегда вместе.

— Жозетта, — сказал Гидеон, чтобы избежать натянутости разговора, — Так значит — всегда?

— Кроме работы.

— Рим?

Али отвел взгляд.

— Не много найдется западных женщин, которые стольким жертвуют ради мужа и его дела.

— Она очень храбрая, — с гордостью сказал кофейщик, словно сам воспитал ее.

— Когда он дома, то много работает, не так ли?

— Ложится далеко за полночь.

— Поэтому просыпается поздно?

— Встает каждое утро полседьмого.

— Молится в постели?

— Он не молится.

— Вы приносите кофе в постель?

— До кофе он гуляет по берегу.

— Один?

— Двое из нас с ним.

— А вечером, он всегда работает дома?

— Всегда. Если только не уезжает из города.

— А она — рядом с ним.

— Его кабинет рядом со спальней. Комнаты соединены дверью.

— Он, наверное, беспокоит ее, когда входит или выходит.

— Нет. Есть еще другая дверь, которая ведет на веранду.

Гидеон улыбнулся.

— У вас прекрасная жизнь, мистер Калил, и хорошая работа. У вас много свободного времени?

— Совсем нет. Я постоянно нахожусь за его дверью на тот случай, если я ему понадоблюсь.