Друзья, любовники, враги - [51]

— Если у вас нет свободного времени, — как бы между прочим спросил Рафи, — то у кого оно есть?

Кофейщик только передернул плечами. Все было так неожиданно.

— А оружие, мистер Калил? — живо поинтересовался Гидеон. — С ним можно проникнуть в дом? — Он сделал паузу. — Нет, конечно же это невозможно. — Он внимательно посмотрел на кофейщика, а потом продолжал:

— Должно быть, снаружи слишком много охраны, чтобы это было возможно. — Он улыбнулся. — А у вас, мистер Калил, револьвер или винтовка? Или то и другое?

— Револьвер.

— И только?

— Еще в автомобиле.

— Что?

— «Калашников».

— Слишком много телохранителей, — бормотал Гидеон, глядя куда-то в пространство.

— Что значит «слишком много»? — почти обиженно откликнулся кофейщик.

— Что это значит? — повернулся к нему Гидеон. — Только телохранители снаружи защищают Абу Фахта. А внутри дома один вы… — Он махнул рукой. — А от вас проку мало.

— Нет, — возразил кофейщик, — не совсем так. Еще есть Талил — повар.

Гидеон рассмеялся.

— Но когда Талил стряпает, как же он сторожит? С бараньей ногой дежурит, что ли?

— У него всегда на кухне пистолет.

— Вне дома, — начал подсчитывать Гидеон, не обращая на кофейщика внимания, — должно быть двое или трое телохранителей. Да еще внутри — вы и Талил.

— Снаружи пять телохранителей, — возразил кофейщик, — включая шофера, который дежурит в автомобиле.

На некоторое время воцарилась молчание. Гидеон думал, как продвинуться еще немного, но так, чтобы кофейщик не обнаружил его собственных намерений и не предпринял попытки разрушить все их планы.

— Мы обсудили вопрос с оружием и телохранителями, — медленно сказал Гидеон. — Телохранители снаружи и телохранители внутри, Талил, повар, и водитель, который дежурит в автомобиле. — Он потер глаза ладонью. — Однако еще кое-что беспокоит меня. — Он помедлил. — Абу Фахт достаточно умен, чтобы не обзавестись какой-нибудь внутренней электронной системой безопасности. Или он не слишком доверяет этой штуке?

Задетый за живое, кофейщик ответил быстро.

— Видеокамеры в детских комнатах, в кабинете, во дворе и даже в спальне!

— А где стоят мониторы? — грубо спросил Гидеон, резко переменив тон разговора.

Кофейщик почти плакал.

— В маленькой комнате около стиральной машины. Эта комната между ванной и кухней, где готовят кофе и разогревают еду. — Он был как в лихорадке. Он понимал, что сейчас решается вопрос его жизни или смерти. — Два человека следят за мониторами день и ночь… — Он остановился, чтобы сглотнуть слюну. — Иногда они отключают камеру в спальне. Однако за детскими комнатами и снаружи наблюдение ведется постоянно. А когда он в отъезде, и она остается одна, то камеру в спальне не отключают… Прошу вас!.. — тихо сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Пистолет, мистер Калил, — резко оборвал его Гидеон. — Держит ли он в спальне пистолет?

Кофейщик зажмурил глаза и открыл их только тогда, когда к нему обратился Рафи.

— Пистолет, — повторил тот, — есть ли у нее пистолет?

— Да, есть. Он у нее всегда под подушкой, — затравленно ответил кофейщик. — Немецкий пистолет. Прошу вас, прошу!..

Мы все сошли с ума, подумал Гидеон и взглянул на Рафи.

— А где вход в комнату с мониторами?

— Во дворе, справа от детских качелей…

— А как войти туда через дом?

— На кухне под лестницей есть чулан, а в чулане дверь. Там длинный коридор, где она держит землю для рассады и удобрения для цветов…

— Нарисуйте, — приказал Гидеон, жестом прося Рафи, чтобы тот дал бумагу и карандаш.

Кофейщик принялся чертить на бумаге линии, мял листки и начинал снова. Слезы готовы были политься у него из глаз, а руки дрожали еще сильнее, когда он пробовал успокоиться. Гидеон видел это и понимал, какой паникой охвачен кофейщик, отчаявшийся спасти свою жизнь. Свою жизнь. Спасти… Наконец, Гидеон решил, что рисунок получился достаточно удовлетворительным, Али же все пытался дорисовать план двора, дома и комнаты для мониторов.

— Пожалуйста, — твердил он, — пожалуйста, помогите мне спасти Абу Фахта.

Но Гидеон и Рафи понимали, что он просит о себе самом.

Гидеон подошел к окну и немного приоткрыл деревянный ставень — так, чтобы впустить немного дневного света, но чтобы Калил не мог выглянуть наружу.

— Когда все это кончится? — спросил палестинец с внезапным спокойствием.

— А знаете, жизнь — удивительная штука, — заметил Гидеон, выглянув за окно. — Иногда ждешь неделями, иногда целыми месяцами, а иногда все кончается слишком быстро. — Он обернулся и прищелкнул пальцами. — Только успеешь что-то полюбить, а этому уже конец. — Он ясно увидел в глазах палестинца нечто, похожее на раскаяние, какую-то отрешенность. Как будто тот уже пережил собственную смерть. — Пожалуй, вам надо отдохнуть, — сказал он, направляясь к двери вслед за Рафи.

И в этот миг он увидел слезы. О чем были эти слезы — о потерях, о том, чего не удалось сделать, или о том, чего уже никогда не увидеть? Не сказав ни слова, Гидеон вышел из комнаты.

Рафи дожидался в коридоре между двумя комнатами.

— Ну и что ты думаешь?

Гидеон отреагировал неожиданно.

— Я думаю, что кое-кому здорово повезло в этом деле.

— Это кому же?

— Ребенку.

— Надеюсь, ты получил достаточную информацию, потому что так оно и есть, — согласился Рафи.