Друзья до смерти - [20]

— Что вас в нем привлекло?

— У него были убеждения. — Ее голос звучал ровно. — Я полагала, что это здорово — быть настолько убежденным в том, что делаешь.

— Почему вы расстались?

— Я в нем разочаровалась. — Марайке мило пожала плечиками. — Ульрих строил из себя самоотверженного борца за лучший мир, но не был таковым. В действительности он был слабым человеком, который постоянно пытался самоутвердиться. Больше всего ему нравилось окружать себя юнцами, внимавшими каждому его слову. Он просто купался в их восхищении, жил в нем, как рыба в воде. И чем больше собиралась аудитория, тем больше он вдохновлялся. При этом он им врал насчет своего вегетарианства. — Она презрительно фыркнула. — Он проповедовал молодежи идеалы, которые сам не разделял. Сначала мне не мешало, что сутками, днем и ночью, вокруг него вечно вертелась молодежь, но чем взрослее я становилась, тем более странными мне казались эти посиделки. Я развивалась с годами, а Ульрих — нет. Он неизменно предпочитал восторженных восемнадцатилетних, не способных его критиковать.

— Он вас обманывал?

— Вполне возможно. Я понятия не имею. В последние восемь лет нашего брака и стол, и постель у каждого из нас были свои.

— Нынешняя спутница вашего бывшего мужа отнюдь не восемнадцатилетняя, — заметил Боденштайн.

— У восемнадцатилетних нет денег, — презрительно и насмешливо фыркнула Марайке Граф. — Все же Эстер принадлежит дом, в котором находится бистро. Кроме того, она безропотно оплатила долги Ульриха.

— У него были долги?

— Как у гусара, — усмехнулась Марайке Граф. — Мой бывший любил обличать людей. Было бы еще хитрее, подцепи он адвокатшу.

— Как получилось, что вы оставили дом своему бывшему мужу, когда расстались с ним?

— Я совершенно ничего не оставляла этому прощелыге. — Марайке выпрямилась, и ее голубые глаза сверкнули. — Ему просто нравилось так думать, но в тот день, когда я уходила, я сказала ему, что он может оставаться в доме, пока не подыщет себе другое жилье. Я хотела продать дом и рассчитаться с ним.

— Мы слышали сообщение на автоответчике, которое вы оставили Паули, — сообщил Боденштайн. — В тот вечер, когда он умер, вы были у него.

— Это так, — согласилась Марайке. — У меня кончилось терпение. За это время мы продали уже шесть сдвоенных коттеджей и трижды были вынуждены откладывать начало строительства. Один клиент отказался, другой угрожает подать жалобу.

— О чем вы надеялись договориться тем вечером?

— Я предложила Ульриху деньги, если он в течение месяца освободит дом. — Она улыбнулась. — Пятьдесят тысяч евро.

— Это большая сумма.

— В сравнении с тем, во что нам обходится перенос срока строительства, — вполне терпимая.

— Вечером во вторник деньги у вас были при себе?

— Да.

— Паули взял деньги?

— При виде их он не смог устоять, — ответила Марайке Граф. — Он пересчитал деньги и подписал согласие съехать до 31 июля.

Хотя у Боденштайна еще не было специального заключения криминалистов об осмотре места преступления, но если бы они обнаружили такую сумму наличных, то обязательно бы сообщили. А может, Паули успел спрятать деньги до того, как пришел убийца? Или же его убили именно из-за этих денег? Люди убивают и из-за гораздо меньших сумм. Но кто вообще мог знать, что Паули вечером получит деньги от бывшей жены?

— Свидетельница рассказала, что во вторник вечером вы громко ссорились со своим бывшим мужем, — сообщил Боденштайн. — Это так?

— Это вам Эльза Маттес сказала, что живет напротив. — Марайке заправила за ухо прядь золотых волос. — Она права. Сначала мы действительно ругались, как всегда, когда видим друг друга. Но, получив деньги, он совершенно успокоился.

Она сделала большие глаза и рассмеялась.

— Вы покажете мне бумагу с письменным согласием, которую подписал Паули? — попросил Боденштайн.

— Разумеется.

Марайке взяла свою папку с документами, положила на стол и открыла замочек. Вскоре она протянула Боденштайну листок в прозрачном файле.

— Могу я его забрать?

— Если вас устроит, я дам вам копию.

— Мне бы хотелось оригинал, — улыбнулся Боденштайн. — Обещаю вам, что верну его в целости и сохранности.

— Хорошо.

Она встала и хотела уже выйти в соседнее помещение, чтобы отксерокопировать документ.

— Не вынимайте его, пожалуйста, из файла, — крикнул Боденштайн ей вслед.

Марайке обернулась и пристально посмотрела на него.

— Отпечатки пальцев, да? — заключила она без обиняков. — Вы мне не верите.

— Я ничего не принимаю на веру сразу, — ответил Боденштайн и обезоруживающе улыбнулся. — Пока не отмету все противоположные варианты.

— Тут вообще сегодня что-нибудь произойдет? У меня на сегодня есть и другие планы, — ныл Бенке, и Пия в который раз подивилась, как вообще остальные ее коллеги терпят его. Лично ей он казался совершенным придурком и уродом.

— Я на минутку, носик попудрю, — сказала она и встала.

На самом деле ей не надо было в туалет, ее очень интересовало, что прячется за дверью с надписью «Частная собственность. Не входить», за которой скрылось уже около шести парней и никто ни разу не вышел. Пия удостоверилась, что на нее не обращают внимания, открыла дверь и вошла внутрь. Длинный коридор привел ее к массивной металлической двери без ручки. Слева от двери на стене находился картридер с надписью: «Только для членов клуба. Пожалуйста, приложите карточку».