Друзья. Больше, чем просто сериал. История создания самого популярного ситкома в истории - [53]

«Мы решили проверить, сможем ли мы пригласить Лайзу Миннелли», – позже объяснил Крэйн. Первая идея состояла в том, чтобы в качестве отца Чендлера предстала именитая актриса, которая сможет идеально спародировать женщину. Но ни Миннелли, ни другие известные личности, которых они хотели привлечь к сотрудничеству, не чувствовали себя комфортно, когда понимали, какую роль им предстоит сыграть. Поэтому сценаристы продолжили искать актрису на роль Чарльза Бинга (Хелены Хэндбаскет).

Кэтлин Тернер играла главную роль в гастрольной постановке «Таллула», пьесе о голливудской легенде Таллуле Бэнкхед. Однажды вечером Крэйн увидел шоу и пошел за кулисы, чтобы поговорить с актрисой. Может быть, она согласится принять участие в сериале? Тернер подумала, что такого опыта у нее еще не было, и согласилась. В последующие годы Тернер часто спрашивали о ее работе над ролью в «Друзьях», и в 2018 году она с готовностью призналась журналу Gay Times, насколько странно все это выглядит сейчас: «Они подошли ко мне с предложением стать первой женщиной, сыгравшей мужчину, играющего женщину. Я сказала ”да”, потому что в то время на телевидении было не так много персонажей-трансгендеров или дрэг-квин. Я не думаю, что это вышло хорошо, но никто никогда не воспринимал это как социальный комментарий».

Это похоже на правду. Многие, даже в транс-сообществе, утверждают, что смешно критиковать «Друзей» за то, что их транс-персонаж получился так себе, потому что, по крайней мере, у них он хотя бы был. Вроде. Но в то же время хоть Хелена Хэндбаскет и не должна была восприниматься как социальный комментарий, были люди, которые воспринимали ее всерьез.

Я разговаривала с Мэй Руд, трансгендером и бывшим редактором онлайн-журнала Autostraddle. Она ясно помнит, как впервые увидела «Эпизод с отцом Чендлера». Это было в 2005 году, в ее первый год учебы в колледже и в целом сложный период жизни. Она была трансом, но никому не признавалась. Как и все остальные в мире, она выросла, не зная, что значит быть трансгендером. «Итак, когда я переехала в колледж, у меня впервые появился доступ в интернет, и я могла смотреть телевизор без родителей», – рассказала мне Руд. Она начала искать шоу или фильмы, в которых фигурировали транс-персонажи. «Я заходила в интернет и смотрела рекламу ”Трансамерики” снова и снова», – вспоминает она. Кроме этого, ничего не было. Иногда в «Законе и порядке» были транс-персонажи, но они всегда становились жертвами убийств. Руд наконец узнала, что значит быть трансом, по крайней мере в соответствии с поп-культурой. Это означало стать изгоем в обществе, отдалиться от семьи и, возможно, стать жертвой убийства. Там не было никаких историй, которые она могла бы рассказать, и никаких персонажей, к которым можно обратиться хотя бы за намеком на надежду или позитивный настрой. А потом она узнала о серии «Друзей».

Отец Чендлера впервые появляется в предпоследнем эпизоде седьмого сезона. До свадьбы остается две недели, и Моника понимает, что они не получили ответа на приглашение от отца Чендлера. «О, точно, наверное, это потому, что я не посылал ему приглашения», – говорит ей Чендлер. Как оказалось, он намеренно избегал отца, который тщетно пытался воссоединиться с ним в течение многих лет (даже прилетал в Нью-Йорк). Чендлер перечисляет причины, которые одновременно понятны и совершенно абсурдны: его отец появился на школьных соревнованиях по плаванию одетым в женскую одежду, а однажды занимался сексом с мистером Гарибальди. «Кто такой мистер Гарибальди?» – спрашивает Моника. Какая разница?! Логично, что это не имеет значения. У Чендлера есть много причин обижаться на родителей, и он не первый ребенок, который переносит эти обиды во взрослую жизнь. На героя так сильно повлияла детская травма, что было бы больно, если бы не было так смешно (посмотрите «Эпизод, где Чендлер не может плакать»). Моника говорит, что Чендлер уже слишком долго поливает грязью своего отца. Шутки стареют, и он тоже. Может быть, ему пора повзрослеть и сесть в самолет.

Они вдвоем летят в Вегас и идут смотреть кабаре Хелены Хэндбаскет. Сцена открывается великолепным камео настоящей транс-актрисы (и тогдашней золовки Кортни Кокс), покойной Алексис Аркетт. Она официантка, которая спрашивает, принял ли кто-нибудь их заказ, заставляя Монику впасть в замешательство при выборе местоимения: «Да, она приняла. То есть он. Она? Извините, я здесь в первый раз!» Это пророческий момент, и он показывает, что сценаристы все же осознавали чувствительность области, в которую ступали. Появление Хелены, очевидно, разыгрывается для большого смеха («А вот и папочка», – ворчит Чендлер), и большая часть сцены посвящена Тернер, делающей каламбуры и флиртующей с толпой в ее наилучшей манере. Но в центре – острый момент расплаты между родителем и ребенком. Она замечает обручальное кольцо Моники, понимая, что ее не пригласили на свадьбу сына. Наконец Чендлер встает и говорит, что он был бы рад, если бы она присутствовала. «Правда?» – спрашивает Хелена. Чендлер улыбается: «Я буду очень счастлив, мэм».

Это трогательный момент печали, принятия, боли и любви в одном коротком разговоре. Вдвойне душераздирающе видеть, как сильно эта женщина хочет присутствовать в жизни ребенка и знать, что ее, вероятно, никогда там не будет. Чендлер сделал искренний жест, но я не вижу, чтобы он ходил на собрания организации PFLAG («Родители, семьи и друзья лесбиянок и геев») или заново налаживал контакт со своим отчужденным родителем. К следующему эпизоду, когда Хелена прибывает на свадьбу, она снова ходячая кульминация.