Друзья - [127]

— Анико, — начал Зала, — вы…

— Подожди, Миклош, — перебил его Маклари. — Это уже мое дело… Анико, посмотрите, пожалуйста, на меня.

Девушка подняла голову. В глазах у нее стояли слезы. «Бедняжка!» — подумал Маклари, испытывая сильное желание погладить ее по голове, вытереть слезы, утешить ласковым словом. Он не знал, что Анико плачет от стыда. Она считала унизительной отведенную ей роль. Может быть, Зала и в самом деле презренный убийца, как утверждает дядя Пали, но ей-то он ничего плохого не сделал, даже, наоборот, помог. «Дочка, — вспомнились ей слова Зоннтага, — когда тебя будут спрашивать, думай только о том, что этот человек убийца. Не забывай, что говорила тетушка Форбат. Миклош Зала — наемный убийца. Он вошел в тюремную камеру и убил ее мужа. Это ей рассказывал господин доктор Бауэр, который все видел. И другие тоже. Из-за этого мать Залы и сбежала из поселка». Сердце Анико окаменело. Она вытерла слезы и вопросительно посмотрела на Маклари.

— Анико, вы читали статью в газете? Вы знаете, о чем я говорю?

— Да, читала.

— Товарищ Зала утверждает, будто все, что там касается вас и его, — сплошная ложь.

— Нет, это правда, — тихо произнесла девушка.

— Хорошо, теперь давайте по порядку. Значит, в прошлом году, когда на фабрике праздновали седьмое ноября, Зала начал к вам приставать.

— Да.

— Анико, я даже не танцевал с вами. О каких приставаниях может идти речь?

— Вы сами знаете, — потупилась девушка.

— А почему вы не смотрите мне в глаза?

— Потому что не хочу.

— Я этому не удивляюсь, — сочувственно произнес Маклари, покосившись на Миклоша.

— Чего от вас хотел Зала? — спросил Имре Давид.

— А чего мужчина хочет от женщины? Чтобы я стала его любовницей. Еще говорил, что, если я очень захочу, он разведется с женой.

— Когда он это говорил? — поинтересовался Маклари.

— Когда мы ходили в «Синий журавль». Третьего… Да-да, точно. В пятницу.

— Во сколько вы туда пошли?

— Да к вечеру. Наверно, около семи. Я целый день не ела. А он заказывал только выпивку. Ну, я и опьянела. Помню только, что мы оказались в моей комнате. Он начал меня раздевать… — Анико снова заплакала. — Запер дверь на задвижку…

— О господи! — вымолвил Зала. — Вы спятили, Анико.

— У меня есть свидетели, — проговорила девушка, захлебываясь от рыданий. — Тетя Ирма и дядя Пали.

Маклари встал, погладил ее по голове:

— Успокойтесь, Анико. Все, что вы сказали, я запишу в протокол. Вы прочтете и, если не будет замечаний, подпишете. Я думаю, это дело… — Он осекся и не стал договаривать начатую фразу. Дальнейшее ее уже не касается. Матяш Маклари, этот много испытавший и достаточно настрадавшийся за свою жизнь человек, полностью оказался под воздействием рассказа Анико, поверил ее слезам, поверил каждому слову. Да и как было не поверить? Разве доведенный до отчаяния, ожесточившийся неудачник не мог изнасиловать эту жаждавшую любви наивную сироту?

В разговор вмешался Имре. В конце концов, Зала — его друг, которому он все-таки хотел бы верить. И как-то не укладывается в голове, что тот может оказаться непорядочным человеком. Но, как бы ни была горька правда, он должен получить ответ на мучивший его вопрос. И поэтому, несмотря на осуждающий взгляд, который Маклари метнул в его сторону, он сказал:

— Анико, товарищ Маклари имел в виду, что, если все это правда, дело Миклоша Залы передадут в милицию, даже если вы не заявите на него. Инженер Зала понесет тяжелое наказание. Я, конечно, не юрист, но сдается мне, что дело очень серьезное. Ведь речь идет не просто об изнасиловании, а о растлении несовершеннолетней. Вы понимаете? Если мой друг действительно совершил это преступление, он мне больше не друг. Тогда его место в тюрьме. На долгие годы. И я даже пальцем не пошевелю, чтобы его спасти… Анико, скажите мне честно и откровенно: Миклош Зала действительно вас изнасиловал?

Девушка снова заплакала. Она не могла сдержать слез при мысли о том, какую ей отвели постыдную роль. Ну почему, почему на ее месте не те, кого Зала в свое время отправил за решетку, не те, с чьими родственниками он расправился? Она рыдала навзрыд, горючими слезами оплакивала свою беспомощность. Тетя Ирма ясно сказала ей: если она не возьмется за эту роль, будет иметь бледный вид. Анико должна тете Ирме больше десяти тысяч форинтов, и нет у нее сейчас ни гроша за душой. Сквозь слезы она видела, как напряженно, подавшись всем телом вперед, ждет ее ответа Имре Давид. Черт бы побрал родителей, которые производят на свет детей, а потом отказываются от них и сдают в детские дома! Несчастная девушка плакала, не в силах перенести этого позора, который свалился на ее голову по чужой воле. «Боже, праведный боже, неужели ради всего этого стоило появляться на свет!»

— Так вы не ответили, — услышала она голос Имре. — Вы по-прежнему утверждаете, что Миклош Зала…

— Да, — проронила девушка сквозь рыдания.

— Тогда я вот что скажу: если Миклош мог пойти на такое, пусть его сажают в тюрьму.

Миклош Зала потрясенно смотрел на друга. Или на бывшего друга.

27

Когда Анико ушла, все трое сидели молча. У них в ушах еще звучал голос Анико, слова, которые она произнесла с порога: