Друзья - [110]

— Невероятно, — сказал Имре, поднимаясь. Им овладело беспокойство. Что за день сегодня? Сначала такое свинство со стороны Евы, потом явный шантаж Фери, а теперь еще приемные часы тети Ирмы. — Спятила, что ли, старуха?

— Вовсе нет, — ответила Юлия. — Она гораздо умнее, чем нам кажется. У нее много лиц. И она точно знает, кому, когда и какое лицо показывать. Я ей однажды сказала: «Тетя Ирма, не делайте этого. Подумайте о добром имени Имре Давида». С тех пор я для нее стала паршивкой и ничтожеством.

В дверь постучали, и вошел Миклош Зала:

— Доброе утро. Я не помешал?

— Ничуть. — Имре подошел к нему, пожал руку. — Присаживайся. — Затем повернулся к женщине: — Юлия, мы еще вернемся к этому разговору. Вероятно, вы правы и я действительно совершил ошибку. А сейчас, будьте добры, сделайте нам два кофе. И попробуйте дозвониться до моей жены.

— Ну, как прошло новоселье? — спросил Миклош, когда Юлия вышла.

Имре вынул из пачки сигарету, закурил.

— Жаль, что ты не пришел. Чухаи хотел поговорить с тобой.

Миклош досадливо поморщился:

— В самом деле? Что это ему взбрело в голову? Я здесь уже почти год, а он до сих пор не счел нужным со мной встретиться.

Имре любил старика и, хотя понимал, что Миклош прав, все же не мог не вступиться за Чухаи:

— Ну, ты же знаешь, сколько у него дел.

Миклош уставился на полированную гладь стола.

— Знаю. Но, если я хочу с кем-нибудь поговорить, я всегда найду время для этого. — Он поглядел на Имре, и ему показалось, что друг явно чем-то озабочен. — Как у тебя со строительством? Скоро дом будет готов?

Имре сделал глубокую затяжку.

— Не знаю, — произнес он со вздохом. — Я уже начинаю жалеть, что ввязался в это дело. А все из-за Евы. Ей, видишь ли, приспичило. Как же так? У всех есть, а у нас нет. Тут и братец подлил масла в огонь, и Чухаи. Так вот и влип. Уже триста тысяч форинтов вбухал.

— Красивый будет дом, — сказал Миклош. — Я думаю, получше, чем у доктора.

— Красивый-то красивый, да чтоб его закончить, еще по крайней мере двести тысяч нужно, если не больше. Откуда их взять? — Пальцы, держащие сигарету, задрожали. — А тут еще выяснилось, что Ева занимала деньги. Теперь ко всему прочему придется и ее долг выплачивать.

— Сколько?

— Сорок тысяч. — Имре погасил окурок. — Хорошо еще, что нам дадут звание передового предприятия. Хоть премии получим.

Миклош помрачнел.

— Сколько же ты рассчитываешь получить?

— Да я думаю, около сорока тысяч на мою долю выйдет. Как раз, чтобы отдать долг.

— А у кого Ева взяла деньги?

Имре грустно усмехнулся и взялся за край стола, чтобы унять нервную дрожь.

— Ни за что не догадаешься. У тети Ирмы. Я, Имре Давид, в долгу у того человека, которого ненавижу. Забавная ситуация, правда?

— А если нам не присвоят звания? И ты не получишь ни филлера?

— Бог с тобой! Я и представить себе такого не могу. — В голосе его звучало отчаяние. — Знаешь, Миклош, я раньше всегда спал спокойно. Ну, ты помнишь. Если не было денег, я не делал из этого проблемы. А с тех пор, как начал строиться, у меня нет ни одной спокойной ночи. Все время просыпаюсь, курю одну сигарету за другой. Да еще этот долг свалился на мою шею.

Юлия принесла кофе, поставила чашки на стол.

— Никак не дозвониться до вашей жены, — сообщила она. — Никто не берет трубку.

— Попробуйте еще, — попросил Имре. — Мне обязательно надо с ней поговорить.

Секретарша вышла.

— Имре, у меня есть на книжке десять тысяч, — сказал Миклош, размешивая сахар в чашке. — Я тебе дам их. Потом что-нибудь еще придумаем. Будешь хоть по частям ей возвращать.

— Спасибо, — ответил Имре. — Я думаю, что в этом нет надобности. Сегодня я разговаривал с Фери. Он заверил меня, что нам присвоят звание передового предприятия.

Миклош взял было чашку, но тут же поставил обратно.

— Не присвоят, Имре. И ты не получишь премию.

Имре Давид удивленно поднял брови:

— Когда это тебе пришло в голову?

— Ночью.

— Тебе не спалось?

— Ты же знаешь, вчера вечером была авария. Сточная вода залила склады и прядильный цех. Так вот, мы сняли с фильтровальной решетки шестьдесят килограммов ниток и отходов пряжи.

Имре Давид встал из-за стола, подошел к окну.

— Я давно говорил, что пора менять трубы, — бросил он раздраженно.

Миклош видел, что друг нервничает, и все же решил ничего не скрывать. Кое-что ему удалось узнать с помощью Терезы сегодня утром.

— Не трубы надо менять, Имре, — твердо сказал он.

Имре повернулся к нему:

— А что же надо делать?

— Прекратить разбазаривание народных средств.

— Что-что? О чем это ты?

— Имре, многие на фабрике получают деньги за ту работу, которую они не выполняли.

Имре Давид недоуменно взглянул на друга:

— Миклошка, ты спятил. Нет, ты определенно не в своем уме. — Он начал перебирать в памяти то, что происходило на фабрике за последние три года. Это была работа на износ. Он не жалел ни себя, ни других, поставил на карту все, чтобы доказать: он, Имре Давид, бывший батрак и фабричный поденщик, ездил в Москву не на отдых и не на туристическую прогулку, а для того, чтобы освоить все тонкости текстильного производства. Да разве смог бы он навести порядок на этой паршивенькой фабрике с допотопным оборудованием, если бы не изучил ее как свои пять пальцев, если бы хоть одна мелочь ускользнула от его взора. Нет, нет, никаких нарушений здесь быть не может. — Ты ошибаешься, Миклошка, — уверенно сказал он. — У нас на фабрике полный порядок.