Друзья - [109]

Ирма успокоилась, почувствовав, что пришел ее час.

— Я только вам давала в долг, — скромно сказала она. — И вовсе не под проценты.

Имре показалось, что он ослышался.

— Что вы нам давали?

— Деньги.

— Какие?

— Сорок тысяч форинтов, — ответила женщина. — У меня и расписка есть. Уж не собираешься ли ты уверять меня, что не знаешь об этом?

У Имре все поплыло перед глазами. Ему стоило больших усилий взять себя в руки.

— Значит, Ева взяла у вас деньги?

— Еще в январе.

Имре почувствовал такой приступ ярости, что, будь Ева в эту минуту здесь, он бы ее пришиб не раздумывая. Он погасил в пепельнице окурок и тут же закурил новую сигарету. Облизнул пересохшие губы.

— Я об этом действительно не знал, — промолвил он. — А впрочем, какая разница? Вы получите свои деньги в течение месяца. — Внезапно ему вспомнились слова Балинта Чухаи, сказанные ночью: «Имре, присматривай за своей тетей Ирмой. Отовсюду только и слышно, что она науськивает людей на Миклоша». Женщина была уже у двери, когда Имре окликнул ее: — Подождите минутку. — Она остановилась, повернула голову. — Скажите, тетя Ирма, почему вы копаете под Миклоша Залу?

— Потому что я его ненавижу, — с вызовом ответила женщина. — Никогда не прощу ему, что он выслал моего брата. Не успокоюсь, пока не выживу его из Бодайка. Ведь этот проклятый список он составлял.

— И я. И другие. И мы вписывали туда только фольксбундовцев.

— Так как же туда попал Йожеф?

— Я его туда вписал. Я! Понимаете? Потому что Йожеф был фольксбундовцем, как бы вы этого ни отрицали. Послушайтесь моего совета, тетя Ирма. Прекратите науськивать людей на Залу. Он мой друг, и я буду защищать его.

— В таком случае я тебе тоже дам совет. Постарайся как можно скорее освободиться от Миклоша Залы, а то тебе самого себя не удастся защитить.

Женщина, гордо подняв голову, удалилась. Зазвонил телефон. Имре снял трубку и услышал голос Юлии:

— Товарищ директор, Ференц Давид на проводе.

— Привет, братец, — раздался затем голос Фери. — Не могу понять, во сколько вы там начинаете работать.

— В шесть, в семь. Кто как. А я пришел еще позже. Вчера обмывали дачу Игнаца Авара, ну и засиделись почти до утра.

— Мы же вчера договорились, что я утром буду звонить.

— Да помню я. Ну проспал, что поделаешь.

— Ты меня слушаешь?

— Слушаю, слушаю.

— Я послал к тебе Белу Вебера. Вы, кажется, знакомы?

— Знакомы.

— Он будет писать о фабрике. О тебе. Дай ему всю необходимую информацию.

— А что случилось, братец?

— Как? Ты не знаешь? Уже есть решение присвоить вам звание передового предприятия.

— Ты шутишь.

— Какие шутки? Я сегодня звонил в Будапешт. Так что готовьтесь к торжественной церемонии. Вас будут снимать для телевидения, я уже договорился.

— Фери, у меня нет слов. Я просто поверить не могу.

— Ну-ну, приди в себя. Все обстоит именно так, как я сказал. Надеюсь, теперь ты позаботишься о тете Ирме?

— Нет, Фери. И давай не будем торговаться. Мы не на базаре. У меня она может быть только уборщицей. Если хочешь, возьми ее к себе в редакцию. Как видишь, советы давать я тоже умею. Назначь ее, скажем, заместителем главного редактора…

Ференц Давид бросил трубку. Имре пожал плечами. Странный человек этот Фери. Уж не думает ли он, что звание передового предприятия присвоено фабрике благодаря его стараниям? Это результат работы коллектива… Он вспомнил о Еве. Его гнев несколько поутих, когда он прикинул, что получит теперь, как минимум, тридцать пять — сорок тысяч форинтов премиальных. И все-таки нельзя этого дела так оставлять. Ева слишком много стала позволять себе, поскольку он всегда смотрел сквозь пальцы на ее выходки. Пора ее приструнить. А если не послушает, пусть собирает манатки и катится к родителям. Он набрал свой домашний номер и долго слушал длинные гудки. То ли она еще спит, то ли ушла.

Имре вызвал Юлию. Молодая женщина вошла в кабинет и остановилась у стола, держа наготове блокнот и ручку.

— Не надо ничего записывать, — сказал Имре. — К нам на фабрику должен прийти журналист по фамилии Вебер…

— Он уже здесь. Ходит по цехам.

— А кто ему разрешил?

— Я. Он показал письмо от главного редактора. А потом пришла Ирена Ауэрбах и сказала, что будет сопровождать его. И к тому же Вебер здесь не первый раз. Уж он-то ничего плохого о нас не напишет.

Имре поднял брови:

— А кто-нибудь другой написал бы?

Юлия улыбнулась, развела руками:

— Возможно. Все зависит от того, что человек хочет замечать.

— Понятно, — сказал Имре и сразу переменил тему: — Скажите, Юлия, а почему вас так ненавидит тетя Ирма?

Юлия села, поправила упавшую на лоб прядь.

— Откровенно?

— Конечно. Мне бы очень хотелось, чтобы вы были со мной откровенны.

— Ну хорошо, — промолвила молодая женщина, перелистывая блокнот, будто хотела там найти то, что собиралась сказать. — Поговорим откровенно. Но прошу вас, забудьте на время о том, что вы директор, а я — ваша секретарша… В общем, зря вы приняли на работу тетю Ирму.

— Что ж тут такого? — отозвался Имре, откинувшись на стуле. — Ведь она всего лишь простая уборщица.

— Она только здесь уборщица. В вашем кабинете. А в цехах она — тетя директора Имре Давида. Именно так ее все и воспринимают. Ну, а у себя дома она уже вице-директор фабрики. Установила приемные часы и вертит людьми, как ей заблагорассудится. Естественно, «от имени и по поручению» Имре Давида.