– Вот как… – старичок о чём-то задумался. – Я понял вас. Какова цена?
– Двадцать тысяч. Но это не всё. Я желаю, чтоб не осталось никого, кто хоть что-то об этом знает. Семь лет назад дело было незакончено. Закончим сейчас.
– Это будет стоить дорого.
– Знаю, но вы ведь исполните это?
– Исполню. Иначе, зачем я приехал?
– Вы окажете великую услугу. Не только мне. Отечеству!
***
Дорога вилась жёлтой лентой. Я вместе с Катрин, десятником Гаврилой и молодым дружинником Витей, который управлял машиной, ехали впереди колонны грузовиков. Закопчённые железные монстры уверенно пёрли по узкой грунтовке, извергая в воздух клубы дыма. Замыкал колонну легковой паромобиль, в котором сидели четверо вооружённых до зубов дружинников. Экипаж грузовиков составляли простые наёмники, но и они имели при себе оружие. В пути могли поджидать неприятности: считалось, что чем дальше от столицы в сторону Сибири, тем больше лихих людей на дорогах. Впрочем, я сомневался, что найдётся безумец, что решится напасть на колонну, охраняемую двадцатью вооружёнными бойцами, восемь из которых – боярские дружинники.
В моей поясной кобуре лежал массивный воронёный револьвер с переломной рамкой и барабаном на семь патронов. Рядом стоял карабин с рычажным затвором. У Катрин был свой с гравировкой, с которым она почти не расставалась. Похожим образом были вооружены и остальные мои спутники. У десятника оказалсяинтересный образец: что-то среднее между пистолетом с магазином обойменного заряжания, расположенным перед спусковой скобой, и карабином. Оружие имело длинный ствол, дюймов пятнадцать или больше, складной приклад и регулируемое прицельное приспособление для стрельбы на дальней дистанции. Я поинтересовался, что за зверь такой. Оказалось – английская модель, новинка, последнее слово в оружейном деле. Кроме огнестрела, у дружинников, естественно, имелись при себе магические артефакты для вызова брони и холодного оружия. Мои тоже были при мне.
Перед нами стояла задача добраться до Оханска, избегая крупных городов. Путь был неблизкий, почти тысяча вёрст, а ехали мы медленно: в лучшем случае, вёрст тридцать в час, а порой и того меньше. Иногда приходилось ползти чуть ли не с пешеходной скоростью. Паровые тягачи с многотонной бронетехникой на прицепах не могли развить большую скорость по грунтовым дорогам. Я рассчитывал управиться за неделю, но это в том случае, если в пути не произойдёт непредвиденных задержек.
Об Оханске я прежде не слышал. Судя по карте, он стоял на реке Каме недалеко от Перми (которой тут не было). Близ него находилось поместье Берёзовка – родовое имение одной из младших ветвей бояр Птахиных. Туда-то мы и держали путь.
Как оказалось, младшей (или побочной) ветвью назывались бояре, владеющие собственной вотчиной, носящие фамилию рода и находящиеся в вассальной зависимости от главы этого рода. Как правило, вотчину с правом полного владения и передачи её по наследству, а так же титул младшего боярина мог получить носитель фамилии, у которого подряд семь поколений предков находились на службе у главы рода. Такая ветвь становилась практически независимой, но имела некоторые обязательства перед главой рода: присылать воинов по требованию и платить денежные повинности. Побочная ветвь, к которой я ехал, носила фамилию Птахины-Свирины – это была одна из древнейших ветвей (насчитывалось ей лет четыреста) но при этом не самая богатая и многочисленная. Зато они жили дальше всех от столицы.
Не удивительно, что младшая ветвь была недовольна участием в битве: их не касались разборки старших, происходящие за тысячу вёрст. С другой стороны, вассальная договорённость требовала встать на защиту рода.
Нижний остался позади, а впереди нас ждали долгие нудные вёрсты. Я, хоть и проспал весь вчерашний день, чувствовал себя разбитым. Глаза слипались, тело ломило после битвы. Мы выехали затемно через задние ворота усадьбы. Имелись некоторые опасения, что Барятинские могут прознать о нашем мероприятии и попытаться задержать нас, но пока всё шло гладко.
Поначалу ехали молча. Дружинники были шокированы моим взлётом из полнейшей безызвестности до положения члена семьи. Всего месяц назад я был отроком, слугой, едва ли не пустым местом, а теперь вдруг оказался выше их в иерархии, практически небожителем, которому полагалось служить. Хотя по факту ничего не поменялось: я и прежде обладал силой, но тогда большого пиетета она ни у кого не вызывала. А стоило главе рода подписать какую-то бумажку – и всё, ты – царь и бог, тебе ноги целовать готовы те, кто ещё вчера относился с пренебрежением.
Я и сам не мог свыкнуться со своей новой позицией и той бездной, которая внезапно пролегла между мной и младшими дружинниками. Я не желал таких отношений, не желал быть небожителем. Мне нужны были боевые товарищи, а не слуги. Я, как мог, пытался показать, что всё осталось по-старому, но дружинников словно подменили. Даже Катрин, с которой меня связывали отношения гораздо более тесные, чем полагалось, внезапно дистанцировалась и стала вести себя чрезмерно учтиво. А мне оставалось только дивиться воспитанию дружинников и той иерархичности, которой было насквозь пронизано здешнее общество.
