Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) - [54]

— Обязательно сад. Лучше два. Один, на северной стороне, в английском стиле. Такой, чтобы все там подстрижено, ухожено. Ровненько так, по линеечке, — мечтательно закатила глаза царевна. — На восточной стороне сад камней, в восточном силе. Чтобы обязательно песчаные тропинки, беседки, сакура…

— Сакура не растет под водой, — напомнил ей отец.

— Да? Ну ладно. Поставим хрустальную, с золотыми цветочками, чтобы настроение создавала. А третий сад…

— Милая, — перебил ее Алеша. — Ты же говорила, два сада?

— А, садом больше, садом меньше, — рассеянно махнула она рукой. — Не в этом счастье, милый. А в том, что все это для нас с тобой! — и она обвила руками его могучую шею.

— Для нас? — округлил глаза Алеша. — А зачем оно нам?

— То есть как? — Лебедь, засмеялась и игриво щелкнула богатыря по носу. — Глупенький!

Алеша захлопнул рот и промычал что-то неопределенное. Илья и Добрыня озабоченно переглянулись.

«Ну и запросы у нее, — подумала Алена. — Кажется, сказка заканчивается. Сейчас их захлестнет быт, пусть пестро-сказочный, но, тем не менее, быт. Одно дело любить друг друга и спасать из беды. И совсем другое — жить вместе. Как-то уживутся дочь Морского Царя и былинный богатырь? Станут „жить поживать и добра наживать“? Ох не верится».

Алена вздрогнула, заметив вдруг, как недобро посмотрел на нее Кощей.

«Мда-а… А ведь он обещал с меня спросить, если что с мечом случится. Конечно, с формальной точки зрения, никто договора не нарушал. Ну, а с неформальной — вряд ли он осмелится что-то предпринять против нас здесь, во владениях Морского Царя», — и Алена снова стала прислушиваться, о чем беседуют Лебедь и Царь.

— … а еще, надо чтобы были фонтаны в одном из внутренних двориков, — соловьем заливалась Лебедь.

— Постой, родная. Ты ничего не перепутала? — перебил ее Алеша. — Какие, к лешему, фонтаны под водой? Тут же и так воды этой…

— Как какие? — она удивленно захлопала ресницами. — Контрастные. В одном углу холодный, в другом горячий, а посередке ма-аленький такой фонтанчик с прохладной минеральной водой, чтобы бил не выше второго этажа. А холодный с горячим его сверху струями так и накрывают. И все это перемешивается, перемешивается!

Илья и Добрыня прихлебывали разбавленное морской водой вино и все больше мрачнели.

— А лестницы и перекрытия в парадных залах сделаем из чистого хрусталя, чтобы с одного этажа можно было видеть, что делается на другом, — продолжал строить планы Морской.

— Да! И по углам пару-тройку хрустальных башен, да не таких, как «Поднебесье»… Что-нибудь стройное, в готическом стиле…

— О, боже! — Алеша Попович схватился за голову. Потом жалобно посмотрел на Лебедь. — Солнышко, объясни… Для чего все это нам?

— Как для чего? — всплеснула она руками. — А где, по твоему, мы будем жить?

— В доме, — ответил, чуть помедлив, Алеша.

— В каком доме? — опешила Лебедь.

— Ну как… — замялся Алеша. — В деревянном. На самом берегу моря. Или… Хочешь, построю дом прямо у твоего озерца? Сперва, правда, надо заставу нашу заново отстроить. А то ведь черноморовы корабли все сожгли. Ну да ничего! — он решительно махнул рукой, расправил плечи. — Возьмем топоры в руки, и через недельку все будет как новое.

Илья и Добрыня одобрительно закивали.

— И ты что же, предлагаешь мне жить в этой вашей заставе? В доме, сложенном из… бревен?! — удивленно уставилась на него Лебедь. — Может, ты еще скажешь, что зимой там надо печку топить? И воду из колодца поднимать, прямо в ведре, на веревке, руками?

— Ну зачем руками, — смущенно промямлил Алеша. — Там ворот есть. Он тоже, правда, сгорел. Так мы новый сделаем, — продолжил он более решительно.

— Вот что, Алешенька… — с запалом начала было Лебедь, но ее прервал Царь.

— Подождите, ребятушки. Что-то мы и правда размечтались. Для начала надо восстановить то, что разрушено, а уж потом дворцы строить, — и Морской повернулся к Илье, Добрыне и Алене. — Покажите-ка мне, где стояла эта ваша застава.

Царь щелкнул пальцами, и на одной из стен зала появилось огромное зеркало. В зеркале отображалось знакомое морское побережье.

— Там дальше, — махнул рукой Добрыня. — Правее. Еще правее.

Через некоторое время они нашли то место, где стояла богатырская застава. По почерневшей от огня, засыпанной пеплом земле одиноко бродила собака с опаленным хвостом.

Гомон в пиршественном зале поутих. Все с интересом наблюдали за Царем. Морской посерьезнел. Сосредоточенно развел руки, словно схватил что-то одной из них, а затем направил указующий перст в зеркало, на место пепелища. На пальце ярко, словно маленькое солнышко, засверкало кольцо.

В наступившей вдруг звенящей тишине послышался гул, доносящийся откуда-то издалека и сверху. Картинка в зеркале стала стремительно меняться. Волны быстро побежали от берега. Над пепелищем вновь взвился дым. Потом откуда-то появились языки пламени. В ужасе отбежавшая в сторону собака, поджав хвост, остервенело лаяла на обратный пожар.

«Да дым же идет не от огня, а к нему! — поразилась Алена. — Все это очень похоже на ускоренную перемотку пленки назад. Неужели здесь и ТАКОЕ возможно?»

Дым и огонь, тем временем, пропали. На побережье стоял деревянный двухэтажный терем на высоком подклете, за деревянным же частоколом. Точно такой, каким был до пожара. Полкан подбежал к частоколу и стал осторожно принюхиваться, непрерывно виляя хвостом.