Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) - [50]

— А ты сбежать не пробовал?

— Пробовал. Не выходит. Они тут меня держат, как птичку в клетке. Удрать не дают. Кормят, холят и лелеют, лишь бы я пел у них на каждом пиру… Вот ведь судьба. Был простым певцом. Зарабатывал тем, что играл на пирах. Казалось бы — живи и радуйся.

— А ты стал петь, сидя на берегу моря. И Морской Царь заслушался, — продолжила Алена.

— Не моря, а Ильмень-озера, — поправил Садко. — На берегу хорошо — простор, волны. Песня далеко разносится. Не то что в новгородских тесных улочках… А ты откуда про все это знаешь?

— Ну, — смущенно пожала плечами Алена. — Слухом земля полнится.

— А, — Садко закивал головой. Улыбнулся довольно. — Небось, и про то рассказывают, как я золотых рыбок из озера на спор вытащил? На самом деле, однажды сам Царь Морской, заслушавшись моей музыкой, вышел на берег, да и пообещал мне, что сделает богатым.

— Этот Царь Морской? — уточнила Алена. — Или тот, что с Ильмень-озера?

— Да какая разница? Он везде один и тот же, — махнул рукой Садко. — Ильмень озеро крупное, большая вода. А где есть большая вода, там и Царь Морской. У него своя география, не чета нашей. Что в Черном море, что в Белом, что в Красном — везде он. Шаг шагнет, и уже в другом месте. Одно слово, чародей… Так о чем это я? — Садко почесал затылок. — Да! У нас, в Новгороде, спорить любят. Я и поспорил с купцами нашими, что поймаю золотых рыбок. Это в наших-то северных широтах! И поймал. Спасибо Морскому… Пригнал, небось, их в Ильмень по своим быстрым дорогам из самого Красного моря. Вот и разбогател я на этом споре. Лавку открыл, торговать начал…

— Постой, постой! — перебила его Алена. — А правда, что Морской Царь видит и слышит все, что происходит в воде и возле воды? Даже слово, сказанное возле кружки с водой, может услышать?

— Возле кружки?.. — Садко наморщил лоб. — Кто его знает? Он такой могучий чародей, что, наверное, все может. По крайней мере, все, что говорится и делается в море, или еще какой большой воде, на дне или на поверхности, про это он точно может все узнать и увидеть.

— Выходит, он и наш теперешний разговор слышит?

— Вряд ли, — купец с сомнением покачал головой. — У него и без нас дел хватает.

— То есть, если он кого-то специально не подслушивает, то и не слышит?

— В самую точку, красавица… Так вот. Стал я плавать по морю, торговать — еще больше прибыль пошла…

— А дани Морскому Царю не платил?

— Да откуда ты?.. Ну да. Слухом… Земля… Да зачем ему дань-то с меня? Я же это все нажил его милостью! Все богатство мое с его подарка началось! А тут вдруг буря. И корабль наш третий день по волнам болтает. Все про дань вспомнили. Я ему бочку серебра, бочку золота в воду… Не отпускает. Ну, думаю, какого ж рожна еще тебе надо?! А матросы мне говорят — тяни жребий. Морской жертвы требует, человеческой. Ну, стали жребии делать. Чей первым на дно пойдет, тому в жертву и идти. Они из дуба дощечки сделали, а я из заморского пробкового дерева. Написали на жребьях имена. Бросили в море… У них плывет, а моя пробка потонула! Нет, думаю, не поддамся. Настоял на том, чтобы снова бросили жребии. Чей последним потонет, тому прямая дорога на дно морское. Они снова из дубовых досточек сделали, а я исхитрился — к своей прилепил кусок железа. У них поболтались дощечки в волнах, да и начали тонуть по одной. А мою железяку словно кто снизу пальцем держит. Ну вот, меня на доску и в море…

— Погоди, — перебила его Алена. — Это же твое судно было. Ты на нем хозяин.

— Эх, девица. Когда все потонуть могут, неважно уже, кто хозяин. Коль такая беда приключается, каждый равно хочет спастись. Мне еще повезло, что два раза жребий бросали. Ну да ладно, — Садко махнул рукой. — Уплыл мой кораблик. Шторм затих. Я сам на доске в море болтаюсь. Притомился, уснул. Проснулся во дворце Морского Царя… Да ты ешь, ешь. Вином запивай.

— И с тех пор тебя здесь держат? Заставляют играть себе на потеху? — возмущенно всплеснула руками Алена. — Так есть же верное средство! Другой раз, как будешь играть, порви струны на гуслях, колки сломай. Где они другие достанут? Тебя, за ненадобностью и отпустят.

Садко снисходительно улыбнулся.

— Мне Черномор то же самое посоветовал. Кисло ему было смотреть, как Царь Морской от моей игры веселится и пляшет… Ну порвал я струны, как бы невзначай. Так мне Морской предложил жениться. А струны, говорит, я тебе через месячишко достану. На каком-нито потонувшем корабле и струны, и гусли найдутся, — гусляр отрезал от окорока еще пару ломтей. — Да ты кушай, Аленушка, кушай. Я так редко вижу людей с поверхности, что любому рад. А вам с Алешей мою историю обязательно надо знать, а не то может беда приключится.

— Да какая беда? Сегодня, в полдень свадьбу будут играть, — Алена, выглянув в окно, заметила, что у дворца уже толпится множество подводных существ. — Вон и гости уже прибывают.

— Ты слушай. Предложил Царь женится мне на одной из дочерей своих. А я уж и согласен был. Лишь бы домой вернуться. Ладно, думаю, простит меня женушка… Ан нет. Черномор мне открыл глаза. Оказывается, если… ну, это… переспать с морской царевной, то обратной дороги уже нет. Не то, что не выпустят, а дышать на поверхности не сможешь. Вылезешь наружу и начнешь там задыхаться. Понимаешь, Алена, какая это ловушка?