Дружина окаянного князя - [38]

– Пойдём к епископу Иоакиму Корсунянину и там в храме Божьем ты поклянёшься служить городу Рюрика, Коснятин.

Коснятин всё никак не мог поверить, что Ярослав говорит с ним всерьёз. Ну не может этот человек, который приказал умертвить все боярские роды, просто так взять и отдать часть своей власти. Не может!

* * *

Новгородцы собирались в сотни, а из пригородов приходили всё новые и новые отряды воинов, которые размещались рядом с городом. Многотысячное воинство было весьма накладно содержать, но закрома Новгорода были полны и поэтому пока недостатка в пище не было.

Князь Ярослав вместе с посадником Коснятином и воеводой Будым ехал на своей смирной кобылке мимо пришедших к нему людей.

– Да, князь, – проговорил Будый, – с такими молодцами мы много навоюем. Эй, добрый молодец, подойди-ка сюда и покажи мне своё оружие!

Одетый в шкуры парень, сидящий у костра, поднялся со своего места и быстро подошёл к Будому. Воевода спрыгнул с коня.

– Вот, – сказал парень, протягивая Будому свой топор.

Будый с усмешкой взял его в руки и поиграл им.

– Таким топором лес валить неплохо, – сказал воевода.

– Не-а, – ответил парень обиженно, – кто же таким топором лес валить станет? Этим топориком надо уже готовые бревна подлаживать!

– Сам ты кто? – спросил воевода.

– Плотник.

– Иди, плотник, и поищи себе топор потяжелее. Мы там не бревна ладить идём, а киевлян рубить.

Будый влез на коня и, дождавшись, когда парень вернётся к костру, обратился к Ярославу:

– Княже, вот такие у нас ратники – кто плотник, кто лесоруб. Есть ещё охотники. Воинов нет. Без варягов всю нашу рать киевляне сметут, глазом моргнуть не успеешь. С такими вот ребятками пойти бы да город срубить, а не на войну.

– Это все кто есть, – сказал князь Ярослав, – умелые да доблестные к нам не пойдут. Если что, числом возьмём. Уже сейчас собралось почти двадцать тысяч, а что будет, когда с дальних концов подойдут отряды?

Будый неуверенно покосился на один из костров, мимо которых они проезжали. Там сидели несколько человек и пели старую песню. Теперь такие песни редко можно было услышать. Пелось в ней о богах, ныне считаемых деревяшками.

– Варягов надо звать! Без них от нашей рати толку нет.

– Княже, – робко заговорил посадник Коснятин, – а что, если не ты позовёшь варягов, а я? Я ведь посадник Новгорода. Мог бы я позвать варягов?

– А что, князь, пусть пошлёт к ним гонцов. Может, и отзовутся. А в случае чего с него и спросим, и пусть платит им за службу из казны города.

– Так пуста казна, – сказал посадник Коснятин.

– А ты как хотел, – ухмыльнулся Будый, – было бы в ней чего, разве тебе бы её отдали? Думаешь, мы с князем умом не наделены, не знаем, куда серебро деть? Поэтому это уж твоя забота, как её наполнить.

– Кормить-то как это воинство? Коли к весне не воротимся с победой или поражением, то оно настоящим бичом для округи станет, – сказал князь Ярослав.

– Вот поэтому надо их поскорей с земель новгородских уводить. Под Киевом встанем и будем кормиться за счёт местных землепашцев.

Ярослав, осмотрев ещё раз войско, отрицательно покачал головой.

– Такую рать землепашцы не прокормят. Люди от голода начнут в зверей превращаться и из повиновения выйдут, особенно если узнают, что мы с дружиной нужды не испытываем.

– Тогда пусть помрут в бою с пользой, – отрезал Будый, – как говорится, кто же их считает, этих зверей. Новгородцев, тех, что в самом городе живут, среди них едва ли пятая часть, а остальных и вовсе жалеть нечего.

– Нам Киев занять нужно, а после уж пусть по домам расходятся. Ладно, воевода, поехали трапезничать. Коснятин, ты это – посмотри, чтобы воины еду получили и чтобы ночевали у костров. И ещё смотри, чтобы они тут на дрова всё не пожгли.

* * *

Прошла неделя. В окрестностях Новгорода собрались сорок тысяч воинов, которые жаждали идти в поход с князем Ярославом. Многие из них понятия не имели, ради чего им предстоит лить кровь, но жажда разграбить Киев добавляла удали этим людям. Ярослав с грустью понимал, что эти одетые в шкуры жители лесов не смогут противостоять могучей киевской рати. В городе не хватило даже щитов на всех, что уж говорить об остальном. Вооружённые лишь удалью новгородцы были только числом велики, а серьёзной угрозы Киеву представлять не могли.

Одно радовало князя Ярослава. Сын Добрыни Никитича смог договориться с варягами, и тысяча воинов во главе конунгом Эймундом Рингссоном приплыла в Новгород. Впрочем, Ярослав понимал, что Коснятин крыльями не обладал, и, скорее, заслуга посадника была в том, что он смог договориться с конунгом Эймундом, приплывшим на Русь, чтобы отомстить и, скорее всего, занять Новгород.

Ярослав решил не пускать варягов в город и поэтому сам отправился на встречу с варяжским конунгом, а не стал приглашать его к себе. Подъехав к лагерю, в котором расположились варяги, князь Ярослав и его ближники остановились и стали ждать, когда доблестный варяжский конунг сам выйдет к ним.

Конунг Эймунд Рингссон вышел навстречу князю вместе с несколькими своими ближниками.

– Приветствую тебя, конунг Ярсфельд, – проговорил варяг, – я пришёл служить не тебе.

– Верно. Ты, варяг, пришёл мстить, – влез Будый, – но увидев, что все мы ополчились, не дерзнул. Ну да ладно. Мы зла не помним.