Дружба. Этико-психологический очерк - [14]

Еще более индивидуализирован и экспрессивен идеал дружбы в философском кругу Сократа и Платона. По словам Сократа, «без дружбы никакое общение между людьми не имеет ценности» (Пир, VIII, 13). В противоположность утилитаристской тенденции софистов, Сократ видит в дружбе тотально-личностное отношение, окрашенное всем спектром человеческих эмоций. Точно так же и Платон ставит дружбу выше остальных человеческих привязанностей, акцентируя внимание прежде всего на эмоциональной и духовной природе этой формы общения. Друзья, говорит Платон, «гораздо ближе друг к другу, чем мать и отец, и дружба между ними прочнее, потому что связывающие их дети (имеются в виду совместно вырабатываемые духовные качества. — И. К.) прекрасное и бессмертное» (Пир, 209в).

Осознание эмоциональных аспектов дружбы и противопоставление интимной дружбы и расчетливого товарищества неизбежно порождают вопрос о соотношении дружбы и других эмоциональных привязанностей, прежде всего половой любви. От дифференциации общественных институтов и социальных ролей греческая культура переходит, таким образом, к проблеме дифференциации индивидуальных чувств и привязанностей, а одновременно и к разграничению понятий, в частности понятий дружбы и любви. Слова «филия» и «эрос» по своему первоначальному смыслу противоположны: первое означало близость и соединение подобного, а второе — борьбу и соединение противоположного. В дальнейшем эти слова стали обозначать разные виды или оттенки любви: «эрос» — стихийная страсть и жажда обладания, «филия» — любовь-дружба, обусловленная социальными связями и личным выбором. По Платону, любовь и дружба не столько разные чувства, сколько разные аспекты — духовный и чувственный — одной и той же тотальной личной привязанности, которую философ определяет как «жажду целостности и стремление к ней»:(Пир, 193а).

В обыденном сознании позднейших периодов платоническая любовь ассоциировалась преимущественно с духовностью, в противоположность чувственности. На самом деле ее специфика состоит в том, что она абстрагируется от различия полов. Как писал Ф. Энгельс, «для классического поэта древности, воспевавшего любовь, старого Анакреонта, половая любовь в нашем смысле была настолько безразлична, что для него безразличен был даже пол любимого существа».

В древнегреческой культуре дружба мыслится как исключительно мужской институт и нередко ассоциируется с эротическими отношениями. Ученые по-разному объясняют этот феномен. Прежде всего отмечают наличие в Греции значительных пережитков древней традиции закрытых «мужских союзов». Какие-то формы сегрегации полов и выведения мальчиков из-под женского влияния существовали, как известно, почти во всех первобытных обществах.

В Греции — на Крите, в Спарте, в Фивах — активно проявляли себя традиции мужского воинского братства и обучения. Совершенно очевидно, писал Ксенофонт, что «нет фаланги сильнее той, которая составлена из соратников-друзей…» (Киропедия, VIII, 1, 30). По словам Плутарха, именно на основе такого принципа в Фивах был сформирован особый «священный отряд», считавшийся непобедимым. «Ведь родичи и единоплеменники мало тревожатся друг о друге в беде, тогда как строй, сплоченный взаимной любовью, нерасторжим и несокрушим, поскольку любящие, стыдясь обнаружить свою трусость, в случае опасности неизменно остаются друг подле друга» (Пелонид, XVIII).

Сложнее обстояло дело в Афинах. Сократ и Платон не случайно делают акцент на духовной стороне дружеских и любовных отношений. Разложение общинно-родовых связей в сочетании с усложнением человеческой личности пробуждает у нее напряженную потребность в интимности, которая не удовлетворяется примитивно-чувственными формами.

В общении с кем мог древний афинянин удовлетворить потребность в психологической близости? С женой? Приниженное социальное положение афинской женщины делало духовную близость с ней для мужчины невозможной. «Та скромная доля супружеской любви, которую знает древность, — не субъективная склонность, а объективная обязанность, не основа брака, а дополнение к нему». Социальные роли полов в Афинах резко разделялись; отношения между женщиной и мужчиной не отличались душевной близостью. Обязанностью женщины было вести хозяйство и рожать детей. И дело здесь не столько в психологических различиях между полами, сколько в подчиненном социальном статусе женщины. Понимая сложность проблемы равенства, Платон тем не менее констатирует:

«Истинная древняя пословица, что равенство создает дружбу…» (Законы, 757а-в). Зависимое положение женщины и обусловленная этим ее интеллектуальная неразвитость исключают возможность глубокой дружбы с ней.

Может быть, возможны дружеские отношения между родителями и детьми? Но мужчина-афинянин проводит дома слишком мало времени. Кроме того, семейные устои, основанные на безусловной родительской власти, уже начали расшатываться. Греческие авторы классического периода сетуют на растущую непочтительность сыновей, на то, что «отец привыкает уподобляться ребенку и страшиться своих сыновей, а сын — значить больше отца…» (Государство, 562е). Проблема «отцов и детей» стоит в Афинах достаточно остро.