Друри Лейн - [219]

Выходя из дома доктора тем вечером, я дрожала от возбуждения. Даже его ухаживания были менее настойчивыми, и мне понадобилось не так много сил, чтобы их отвергнуть. Почему? Я не сомневалась, что его мысли были заняты предметом в верхнем ящике стола.

Поэтому, вместо того чтобы идти к подъездной аллее, где ждала машина, я украдкой обошла дом, направляясь к окну кабинета доктора Фосетта. Хотя мои предыдущие визиты не достигли цели — заполучить документы, обвиняющие их владельца, — я не сомневалась, что этот окажется куда более плодотворным. Сейчас речь шла не о документах, а о чем-то куда более важном, отчего у меня пересохло в горле, а сердце колотилось так громко, что я боялась, как бы доктор Фосетт не услышал его сквозь стену.

Подобрав юбку выше колен и воспользовавшись крепкой виноградной лозой, я заняла позицию, при которой могла видеть кабинет. Я молча благодарила всех богов за безлунную ночь. Заглянув через наружный подоконник, я едва удержалась от торжествующего возгласа. Как я и предвидела, доктор Фосетт, избавившись от меня, вернулся к изучению предмета в ящике.

Его остроконечная бородка угрожающе торчала, лицо было искажено страстью, а пальцы сжимали предмет, словно стараясь уничтожить. Потом он подобрал лежащую на столе записку и стал читать ее с таким жутким выражением лица, что я потеряла равновесие и упала на гравий с грохотом, который мог бы разбудить мертвого.

Должно быть, доктор вскочил со стула и подбежал к окну молнией, так как, сидя на гравии, я уставилась на его лицо в окне. Я была так напугана, что не могла шевельнуть ни одной мышцей. Его лицо казалось черным, как ночное небо надо мной. Потом его губы злобно скривились, и он рывком поднял оконную раму. Страх оживил меня — я вскочила и понеслась по дорожке, смутно слыша позади топот ног преследователя.

— Луис, держи ее! — крикнул доктор.

Впереди появился шофер. Ощерясь, он протягивал ко мне обезьяньи лапы. Я угодила прямо в них, и он стиснул меня железными пальцами.

Подбежал доктор Фосетт и схватил меня за руку так сильно, что я вскрикнула.

— Так вы все-таки шпионка! — пробормотал он, глядя мне в лицо, как будто старался убедиться в собственной правоте. — Вы едва не одурачили меня, маленькая чертовка. — Обернувшись, он приказал шоферу: — Убирайся, Луис!

— Слушаюсь, босс, — отозвался шофер и исчез в темноте.

У меня кружилась голова, болело сердце, к горлу подступала тошнота. Доктор Фосетт злобно тряс меня, бормоча ругательства. В его глазах светилась жажда убийства…

Не помню, отпустил ли он меня, или мне удалось вырваться самой, но пришла я в себя, лишь когда оказалась на ухабистой дороге. Мое вечернее платье волочилось следом, путаясь под ногами; следы пальцев доктора Фосетта жгли мне руки каленым железом.

Остановившись, я прислонилась к дереву и подставила горящее лицо легкому ветерку, обливаясь слезами стыда и облегчения. Тоже мне детектив! Я смахнула слезы со щек и фыркнула. Мне следовало бы сидеть за вязанием… Потом я услышала приближающийся звук мотора.

Я прижалась к дереву, чуть дыша, снова охваченная паникой. Неужели доктор Фосетт гонится за мной, чтобы осуществить ужасную угрозу, которая пылала в его глазах? Из-за поворота появились фары автомобиля — он ехал так медленно, словно водитель не был уверен… В следующий момент я с истерическим смехом выбежала на дорогу, размахивая руками, как безумная, и крича:

— Джереми, дорогой! Я здесь!

* * *

Я испытывала горячую благодарность богам, наставляющим молодых преданных влюбленных. Джереми выскочил из машины и заключил меня в объятия, а я была так рада видеть дружеское лицо, что позволила ему целовать меня, вытирать мне слезы, почти внести меня в автомобиль и усадить рядом с собой.

Джереми сам был настолько испуган, что не задавал вопросов, и я за это была признательна ему вдвойне. Но я поняла, что он последовал за мной, видел, как я вошла в дом доктора Фосетта, и весь вечер поджидал на дороге, пока я выйду. Услышав шум, он побежал по подъездной аллее, но меня уже не было, а доктор Фосетт шагал к дому.

— Что ты сделал, Джереми? — пискнула я, прижимаясь к его широкому плечу.

Он снял с руля правую руку и, морщась, стал посасывать костяшки пальцев.

— Вздул его как следует. Потом выбежал шофер, и у нас произошла маленькая стычка. Мне повезло — этот парень настоящая зверюга.

— Но ему тоже от тебя досталось?

— У него стеклянная челюсть, — фыркнул Джереми. Придя в себя после радости встречи со мной, он вернулся в обычное настроение и мрачно уставился на дорогу впереди.

— Джереми…

— Ну?

— Ты не хочешь объяснений?

— Кто — я? Разве я их заслуживаю? Если тебе нравится обжигать пальцы о таких типов, как Фосетт, то дело твое, Пэт. Я был глуп, что ввязался в это.

— По-моему, ты великолепен.

Джереми молчал. Вздохнув, я попросила отвезти меня к дому отца Мьюра на холме. Внезапно я ощутила нужду в мудром совете и захотела увидеть доброе и проницательное лицо Друри Лейна. Его наверняка заинтересуют мои новости.

* * *

Когда Джереми остановил машину у калитки и увитой плющом стены, я увидела, что в доме темно.

— Похоже, там никого нет, — буркнул Джереми.