Друиды - [48]

). Если же он действительно был гутуатером, мы должны признать, что даже в I в. до н. э. эти жрецы, очевидно, составляли отдельное от друидов сословие и что их функции в религиозном плане относились к столь узкому уровню, что Цезарь просто их не заметил. Если бы мы только могли быть совершенно уверены в том, что Гирций имел в виду именно звание гутуатера, мы могли бы предположить далее, что как раз эта незначительность функций и объясняет сложный вопрос, почему друиды терпели существование самостоятельного жреческого сословия, и что оно, в конце концов, могло являться остатками прежнего додруидического жречества, достигшего нового расцвета под покровительством римлян и одновременно с упадком друидизма. Это привлекательная и полезная гипотеза, и все же очевидно, что она основывается лишь на ряде произвольных допущений.

В двух или трех случаях античные авторы упоминают кельтских жрецов, которые, по-видимому, являлись служителями каких-то местных культов, хотя и не называются гутуатерами. Например, Лукан[183] говорит о жреце священной рощи близ Марселя; Ливий[184] также описывает antistites templi племени бойев в Цизальпинской Галлии, которых он отличает от членов обычного жреческого братства; а Авсоний[185] обращается с хвалебной речью к Фебицию, хранителю храма Белена. В Ажане была найдена надпись I в. н. э.[186], в которой antistes сообщает о своем даре, мраморной чаше, местному духу, но так как его звали Сильвином, сыном Сципиона, возможно, его нельзя считать кельтом.

Вероятность того, что гутуатеры и антиститы не входили в друидическую организацию, значительно увеличивается, если принять во внимание то обстоятельство, что в Галлии совершенно определенно существовали не-друидические религиозные братства. Из них прежде всего следует упомянуть знаменитых девять дев с острова Сен, у Пон-дю-Раза неподалеку от западного побережья Бретани. Эти женщины, о которых пишет Помпоний Мела[187], обладали удивительными магическими силами, и к ним приплывали специально для того, чтобы спросить их совета. Существовала еще одна женская община, исповедовавшая оргиастические культы и обосновавшаяся на острове вблизи устья Луары[188], на который не допускался ни один мужчина. Историчность этих рассказов Помпония Мелы и Страбона часто ставится под сомнение[189], но хотя вполне возможно, что эти авторы интерпретировали известные кельтские островные сообщества в терминах античной мифологии, преданий об острове Цирцеи и тому подобных легенд, все же мы располагаем множеством свидетельств, говорящих о том, что в глазах галлов, как и у многих других древних народов, одиночные острова наделялись особой святостью и из этого с неизбежностью следует, что святость переносили и на живших на таких островах людей. Так, в одном из сочинений Плутарха[190] открыто говорится, что некоторые небольшие и одиночные острова у берегов Британии назывались островами демонов или полубогов, и что, как выяснилось при посещении одного из таких островов, его населяли немногочисленные жители, и все они считались священными. Неподалеку от Британии также находился остров, на котором совершались жертвоприношения, сходные, по словам Посидония, с жертвоприношениями Деметре и Персефоне в Самофракии[191]. У германцев также была священная роща на одном острове[192], и, возможно, именно глубокое уважение к их святости заставляло доисторические народы избирать подобные острова, такие как Олдерни и Герм среди Нормандских островов или Эр Ланик в заливе Морбихан, в качестве кладбищ, тем самым придавая правдоподобие легендам об Островах Умерших. Это обстоятельство вызывает особый интерес в связи с тем, что эти захоронения заставляют нас обращаться к докельтским народам и потому порождают мысль, что островные культы представляют собой глубоко укоренившуюся веру местного населения и вовсе не обязательно составляют атрибут одной лишь кельтской религии. В самом деле, если считать соответствующими действительности рассказы об островных женских общинах, мы тем самым должны будем признать, что они, вероятно, существовали наряду с друидической организацией, не являясь ее частью. Поэтому нам следует продолжить обсуждение веры додруидического населения кельтских стран.

Предания о святых женщинах хорошо засвидетельствованы в Европе и вне связи с островными общинами. Эти предания в целом согласуются с тем, что нам известно о положении женщин в варварских обществах. Нам известно, что у галатов жрицей была жена Синатоса[193]; что касается Галлии, то в одной надписи из Антиба[194] упоминается flaminica sacerdos богини Туколис, а в двух надписях из Арля[195] говорится о женщинах, называемых соответственно antistita deae и antistis. В Британии жреческие функции выполняла Боадицея[196]; возможно также, что поведение одетых в черные одежды женщин перед битвой с римлянами следует приписать их причастности к религиозной сфере[197]. Более того, в Ирландии существовали прорицательницы (ban-fáthi); вероятно также, что пережитки женских общин, состоящих из служительниц какого-либо языческого культа, подобных галльским общинам, можно различить в обычае монахинь монастыря Св. Бригиты, которые поддерживали вечный неугасимый огонь в Килдаре до самых гонений на монастыри при Генрихе VIII