Другой взгляд - [5]

— У меня есть подозрения, что с ним что-то может случиться. Я знаю, что у тебя и так дел хватает, но думаю этим нужно заняться в первую очередь. Парень вроде не из местных, по крайней мере я его ни разу еще в городе не встречал, пойдем я составлю его автопортрет. Думаю, сперва нужно поспрашивать на дорогих постоялых дворах, вряд ли человек, позволивший себе ужин в ресторане Рюмо, остановился бы в дешевом отеле.

— Не волнуйся Морт, займусь лично. Найдем мы его.

— Каст, а вы давно заменили обшивку на двери?

— А? Обшивку? Да уж год как. Там еще зазубрина была, от чего не помнишь? Как от ножа что ли.

— Нет, не помню.

После того как автопортрет был закончен, Каст пообещал сообщить как только что-то будет известно и я, по зову завывающего желудка, отправился в закусочную.

* * *

По дороге всплыли воспоминания о деревянной обшивке. Конечно, это был ножик и конечно помню.

Случилось это через пару месяцев от знаменной нашей первой встречи с Той девушкой: я выехал на вызов, сообщили, что травника нашли убитым в собственной лавке. Сделано убийство было наспех и как будто даже случайно, в порыве гнева, поэтому я очень удивился, когда нашлись свидетели, которые видели выбегающего с места преступления одного из подчинённых Горна. На допросе подозреваемый сообщил, что пришел к травнику за заказом, но тот был уже без дыхания. Растерялся и побежал сначала к начальству, а уже потом послал за шерифом. После его показаний, Горн лично заявился в мой кабинет, подтвердил слова подчиненного и было видно, что он действительно скорбел по усопшему и был зол, что кто-то посмел убить его лучшего лекаря, который, как он сам высказался, делал лучший отвар от бессонницы. Ну, в случае Горна, это наверняка был усыпляющий эликсирчик и явно не для себя, но то, что с погибшим они были в хороших отношениях знал и я.

Дело усложнялось за неимением улик и еще тем, что надо было опередить Горна и найти преступника первее. А иначе трупов будет уже два.

Лавку мы всю прочесали вдоль и поперек, опросили соседей, дом травника тоже обшарили, но чувство что мы что-то упустили, тем же вечером привело меня снова к дому усопшего. После тяжелого дня я питал лишь надежду хоть что-то обнаружить и очень удивился, когда увидел в окне дома мелькнувшую там тень. Хотя быть там никого не должно, ведь у бедного лекаря не было семьи и жил он один. Я проник внутрь и медленно ступая, направился в угловую комнату, где я и видел кого-то. Насколько я помню, там должна была располагаться спальня. Вдруг в дверях наткнулся на неизвестного. Я набросился на преступника, скрутив его на полу, уложил лицом вниз, быстро связал руки веревкой и, перевернув лицом к себе, посветил огнекамнем в очи брыкающемуся и царапающемуся объекту.

— Ты?! — удивлению моему не было предела.

— Ох, фу напугал, — девушка облегченно вздохнула. — Да убери ты эту штуку, хочешь чтоб я ослепла. И слезь с меня, чай не пушинка, раздавишь. Я уж было подумала, что это убийца, — сердце у неё бешено колотило, действительно перепугалась.

— Что ты здесь делаешь? — я переключил огнекамень и в комнате стало светло. — Дом опечатан и здесь никому нельзя находиться. Много успела наворовать? — спросил я, увидев небольшую кожаную сумку, висящую у неё на плече.

— Я не воровать сюда пришла, отдай сумку, там только мои вещи, — задергалась девчонка, еле удержал, пришлось посадить на кровать и привязать к железной быльце — так понадежней будет.

— В камере разберемся твои вещи или нет. А вот это тоже твоё? — я достал из сумочки флакон с каким-то зеленым зельем, пахнущим то ли сеном, толи навозом.

— Да мое. Я давно заказала это у лекаря, сегодня он должен был мне его отдать, — девушка гневно уставилась на меня.

— Что это?

— Не твое дело, — и обиженно надула губки.

— Еще как мое. Что это?

— Обезболивающее, — процедила сквозь зубы воровка.

— Неправда, я знаю как выглядит обезболивающее и это не оно. Придется все же вести тебя в участок.

— Неужто травником заделался? — повысила голос и, опустив глаза, сказала: — это правда обезболивающее только очень сильное.

— Для чего оно тебе? — на больную не похожа, наоборот, даже на очень бодренькую, так руки мне исцарапала, что аж кровь выступила.

— Если я скажу, что пью его раз в месяц, это тебе о чем-нибудь скажет?

— Нет.

— Ну, хорошо. Сейчас я тебе объясню, чем отличаются мальчики от девочек, но сокращая многочасовую лекцию, перейдем сразу к женской физиологии, а если быть точнее к её ежемесячным радостным дням …

— Спасибо, не нуждаюсь.

— А раз не нуждаешься, тогда развяжи, — потребовала она. — Развяжи и я, так уж и быть, покажу тебе улику, которую я нашла, а твои разгильдяи прошляпили.

— Сначала покажи.

— Сначала развяжи.

Ой, ну детский сад какой-то, пришлось развязать.

— Спасибо, смотри, — и она встала на четвереньки, усмотрев что-то под кроватью. Я полез следом.

— Вот, — уже под кроватью она указала на маленький предмет.

— Что это? Крючок?

— Да. Знакомо?

— Вроде нет, а тебе? — хотя что-то в памяти промелькнуло. Девушка растянулась в улыбке.

— Видимо лекцию о женской физиологии ты только в устной форме знаешь. Это крючок от женского корсета, причем не из дешевого. И видимо красного.