Другой - [12]
Она подошла ближе, в улыбке ее скользила невинная детская мягкость, свойственная всем бабушкам. Платье ее — скромный букет полевых цветов, шепчущихся вокруг загорелых лодыжек; на груди булавка, головка-полумесяц ловит солнечные лучи золотыми рожками.
Нильс смотал леску и побежал ей навстречу.
— Dobryi den', madam.
— Dobryi den', gazhpadhin. — Она улыбнулась его приветствию и наморщила нос при виде бычка, которым он размахивал как трофеем.
— Боишься уколоться, да?
— Я не люблю рыбу, — засмеялась она. — В рыбе слишком много костей. В селедке вообще ничего нет, кроме костей.
— А икра? Ты же любишь селедочную икру. С ветчиной.
— Икру люблю, согласна. Рыбьи яйца…
— Ик! — Он сморщил нос и встряхнул добычей. — Похоже на яйца попугаев. Ты их ешь, а они проваливаются в кишки и прыгают внутри, как мексиканские прыгающие бобы. Вот так! — Отталкиваясь удочкой, высунув язык, он прыгал туда-сюда, будто боролся сам с собой, и корчил рожи.
Она прижала руку к сердцу, словно боялась умереть со смеху.
— О, douschka, что за чушь!
— Это правда! И вишни — глотаешь вишневые косточки, а они выскакивают у тебя из ушей, из твоей…
— Нильс!
— Не задавай глупых вопросов, не будет и вранья. — Он смотрел с невинным видом. — Я ничего такого не сказал.
— Нильс, — повторила она, невольно заражаясь его весельем. — Нильс, ты клоун. Клоун из цирка. Братья Рингли приедут и возьмут тебя к себе в номер.
Он захохотал.
— Как мистера Ла-Февера? — Мистер Ла-Февер, отец Эрни Ла-Февера, выступает в цирке в антрактах.
— Ну тебя, не говори так. Это в тебе бес сидит, он тебя под руку толкает.
Он поднял пристальный взгляд к небу.
— Видишь облако? Похоже немного на лицо Холланда, правда?
— Почему бы и нет, вполне возможно, — сказала она, уступая его капризу. — Нос, однако, не тот. Сам посмотри — слишком длинный. Скорее Сирано, чем Холланд.
— Зато какие глаза — миндалевидные, как у китаеза, точно?
— Надо говорить «китаец», а не «китаез», — мягко поправила она. — Обзываются только хулиганы и пьяницы…
— Как дядя Джордж, — сказал он дурашливо.
— Нильс!
— Но я ведь слышал, как тетушка Ви кричала, что он опять…
— Не дерзи, детка. — Она пыталась говорить строго, но совсем не могла притворяться, что тоже свойственно всем бабушкам.
Какое-то время они развлекались, отыскивая интересные лица и формы в процессии кучевых облаков: слон, корабль с матросами, буйвол, три толстые леди «с огромными задницами» — Нильс нарисовал в воздухе два полукруга.
— Что у тебя опять с пальцем? — Она взяла его за руку, склонилась над ней. — Придется положить листеокторин на ранку.
Листерин был для нее панацеей на все случаи жизни.
— Нет, все нормально, бабуленька. — Отказавшись от медицинской помощи, он пососал ранку и сплюнул.
— У тебя это единственная рубашка?
— Нет.
— И теннисные туфли у тебя есть свои. Зачем ты таскаешь старые вещи Холланда? — Ах, думала она, посмеиваясь над собой, как далеки друг от друга мальчишки и старые леди. Да разве может она надеяться когда-нибудь навести мост через пропасть? Пока она сжимала ему палец, чтобы выдавить кровь, он смотрел мимо, в сторону луга, где виден был мистер Анжелини, метавший в кучу свежескошенное сено, и где время от времени вспыхивало алое пятно — это он останавливался и утирал пот цветным платком. А у амбара — другие цветные пятна, вот розовое, там отсиживается Холланд, а вот голубое — Рассел Перри, передохнув после своих одиноких развлечений, снова цепляется за цепь блока.
— И чем же ты занимаешься с утра до вечера?
— Я?
— Угу, ты. Расскажи, что ты делал сегодня.
— Ну, я много чего делал. Я сходил в Центр и купил тебе мозольный пластырь.
— Спасибо.
— На здоровье. И пилюли, они стоят на полке над раковиной. Можешь выписывать еще один рецепт.
— Спасибо.
— На здоровье. И я занимался.
— На пианино?
— Нет, фокусами. Для представления. С Холландом.
— Что? Ах да, трюки Холланда… — Она прижала палец к губам и говорила полушепотом. — Что за трюки на этот раз?
— Карточные фокусы. «Королевский марьяж» — его делают с картинками.
— С фигурными картами.
— Ну да. И еще похороны. Так грустно. Крыса умерла.
— Умерла? Как?
— Ну просто — умерла. Холланд велел мне избавиться от нее, я так и сделал.
Она прервала его взглядом:
— Холланд?
— Да.
— А ты?
— Я сделал это. Похоронил ее. Настоящие похороны: нашел коробку из-под печенья, положил в нее крысу и зарыл в укропе. Потом я хотел положить цветы на могилку, но вместо этого отдал их маме.
— Отдал Сане?
— Да. Клевер. Это был клевер, тот самый, который она так любит, ну я и отдал его ей. Она…
— Да?
— Нет, ничего. — Он вспомнил обещание хранить секрет Александры. Нильс сел на пристань и похлопал по доскам рядом с собой. Не замечая протянутой руки, она сбросила парусиновые туфли с V-образными вырезами спереди и села рядом, свесив ноги, погрузив пальцы в воду. Осторожно, чтобы этот лунатик не взбрыкнул, прижала его голову к груди, стала перебирать и легонько подергивать вихры. От этого волосы становятся крепче, утверждала она: в роду Ведриных плешивых не водилось. Она начала проделывать манипуляции с их волосами, когда они с Холландом были совсем крохами.
— Почему мама так любит клевер? Ведь это просто сорняк, да?
Роман – третья книга авторов серии остросюжетных социально-философских произведений.Пути главного героя пересекаются с его упорным преследователем, любовником жены, высокопоставленным чиновником, который начал заниматься исследованиями в области переноса сознания от человека к человеку. Именно для этого он и занимался черной трансплантологией. Разбирая невинных людей на запчасти, он использовал их мозг для экспериментов. Опыты стали давать результаты. Но как оказалось, злодей уже давно находится под контролем спецслужб и не только российских.Глубина и острота поднятых авторами вопросов ставят роман в число заметных произведений современной прозы…
Тринадцатилетняя Анжела заблудилась в лесу и с трудом отыскала дорогу домой. Открыв дверь, она увидела страх в глазах родителей. Перешептывания соседей… Бесконечные вопросы полицейских и психологов... Оказывается, она отсутствовала три года! На ногах — шрамы от оков, на теле — следы насилия, и ни одного воспоминания — только голос, голос ее похитителя, и детский плач… Неужели это плачет ее ребенок? Правда может быть слишком жестокой…
«Идеальное преступление» начала XXI века…Его задумал не лидер преступной группировки и не серийный убийца.За ним стоит законопослушный гражданин, запутавшийся в долгах и кредитах.Он не монстр и не безумец.Он просто слишком буквально понял лозунг, который слышал на каждом шагу: «Ради достижения лучшей жизни — вы имеете право на все!»На все? Ну значит на все!И тихий обыватель планирует и осуществляет похищение президента крупной нефтеперерабатывающей компании.Казалось бы, все продумано до тонкостей.Казалось бы, успех гарантирован…
Одиннадцать лет назад жестокому и таинственному маньяку по прозвищу Фокусник, на счету которого было шесть жестоко убитых мальчиков, удалось избежать поимки.Одиннадцать лет назад убийства прекратились, и следователи считали, что Фокусник либо умер, либо остановился.Но теперь Фокусник возвращается и снова начинает охоту.И на пути у него встает комиссар полиции Луи Мистраль.Он без колебаний рискует собой, чтобы выманить Фокусника из его логова. Но что, если его действия поставят под угрозу жизни близких комиссару людей?
Поздний час. Безлюдная ледяная трасса. Зимняя тайга. Сломанная машина в кювете. Замерзающая девушка борется из последних сил, чтобы выжить на страшном морозе. Мрачные картины из прошлого всплывают в памяти, заставляя переосмыслить все те события, что произошли с ней до этого момента. И вдруг она осознает, что нечто жуткое скрывается среди заснеженных деревьев, что-то намного ужаснее, чем все то, с чем она сталкивалась до сих пор. Остается лишь бороться: с холодом, ужасами ночной тайги, кошмарными воспоминаниями и собственными фобиями…
Позвольте представить вам Гарри Пиклза. Ему девять с хвостиком. Он бегает быстрее всех в мире, и у него самые красивые на свете родители. А еще у него есть брат Дэн. И вот однажды Дэн исчез. Растворился. Улетучился. Горе сломало идеальное семейство Пиклзов, родители винят себя и друг друга, и лишь Гарри верит, что найдет, обязательно найдет Дэна. Поэтому надо лишь постараться, сосредоточиться, и тогда все вернется — Дэн, папа, мама и счастье.«Игра в прятки» — горький, напряженный, взрывающийся юмором триллер, написанный от лица девятилетнего мальчика.