Другой способ чтения - [6]
Язык сказа заставляли "портить и обесцвечивать". Ругали все - с завидной слаженностью. Слева - за шовинизм, справа - за издевательство над народом. Потом, через много лет, сказ свели к анекдоту, к той поговорке, с которой он начинался: "Англичане из стали блоху сделали, а наши туляки ее подковали и им назад отослали". Примечательно, что при этом блоха разучилась плясать. Анекдота здесь нет, как нет анекдота в "Подпоручике Киже", - прежде всего потому, что рядом с бестелесным подпоручиком существовал и умирал реальный Синюхаев, вычеркнутый из списков полка, как из жизни.
"Левша" - это не история о блохе. Это история о жизни и смерти.
В "Очарованном страннике" есть эпизод со священниками. Священники приходят проповедовать, обращать в христианство степных жителей. Это очень похоже на Испытание Вер - приходил жидовин, пришли русские. Только исход иной: Владимир пощадил послов, а бестолковых проповедников - порешили. Бренчат образками степные женщины, как своими привычными украшениями, щурятся с них святые, а Странник хоронит священника, который отказался выкупать его из плена. "Прости, - говорит ему Странник. - Вот как обернулось".
В "Левше" тоже есть мотив выбора. Внешне - смешного. Англичане спрашивают Левшу о своей стране: понравилось - не понравилось, хочет остаться - не хочет. Англичане упрекают Левшу в незнании арифметики: дескать, если б вы подумали да рассчитали бы, то поняли, что нельзя блоху ковать, она танцевать не сможет.
Левша крестится левой рукой и отвечает им сталинской формулой:
- Об этом, - говорит, - спору нет, что мы в науках не зашлись, но только своему отечеству верно преданные.
Страшны эти слова потому, что в них суть службы в России - в любые времена. Приказы исполняются, как известно, беспрекословно, точно и в срок. А структура времени, кстати, у Лескова особая. Человек, принявший рекрутчину, оставивший себе вместо имени право молиться в день своего небесного патрона, молиться ему, а не другому, сообщает, что попал на войну. Походя добавляет, что провел там пятнадцать лет. А война в горах страшна и жестока. Жестока она и страшна до сих пор.
В "Левше" время спутано, как мочало. Казачий атаман Платов живет на три десятка лет дольше, чем отмерила ему реальность.
Герои умирают за идею. Странник Флягин, сидя на дрожащей палубе парохода, рассуждает, чисто Шпенглер: будет война, по всему видно - будет. А отвлекшись, говорит: стало быть, умирать надо. За себя жить поздно. Монашеское надо снять, потому что воевать в нем неудобно, нечего идеей форсить, а умереть - к этому мы приучены, нам не привыкать.
Левша, умирая, хрипит о ружьях, чищенных кирпичом. Не надо, говорит, не портите калибр. Не слышат его, а ведь не о чем больше ему стонать, кроме как о поруганном его механическом деле, о государственном деле. Не о матери, не о невстреченной жене. О ружьях. Храни Бог войны, ведь стрелять не годятся. Мне умирать, а вам жить - с этими расчищенными ружьями.
Не слышат.
Лесков рано, может быть, раньше других, если не считать Булгарина, понял, что делает с писателем общественное мнение. Он не проговаривается о своем знании, но оно чувствуется.
Один из томов лесковского собрания сочинений сожгли по указанию главного управления по делам печати. В царское, старорежимное, оговариваются источники, время. И эти источники намекают, что несмотря на изменившуюся обстановку в этом сожжении есть некий неясный почет.
Все это не анекдот. И история Левши - не анекдот, хотя в манере анекдота про Левшу сняты фильмы и написаны книги. Даже у Замятина есть свой вариант "Блохи", не первая и отнюдь не последняя история об этих насекомых в литературе. Она всего лишь иллюстрация столкновения Запада и Востока, порядка и ужаса, которые на самом деле навсегда перепутаны, как следы блохи на человеческом теле.
Блоха - известна, она миф, живущий отдельно от Лескова.
ГЕНИАЛЬНЫЙ СКАЗОЧНИК
Однажды я отправился на книжную ярмарку. Там на меня пытался наступить Сергей Михалков. Он оказался огромного роста, в длинном черном пальто, с палкой. Шел и никого не замечал.
Я представил себе Дядю Степу, который в старости потерял зрение и вот идет по улице, как Годзилла, и давит маленьких детей. Потому что их просто не замечает.
А представив все это, я тут же спрятался за ворох упаковочной бумаги.
Некоторое время спустя в одном из номеров журнала "Детская литература" мной была обнаружена подборка стихов Михалкова. В этой подборке нашлось чудесное стихотворение:
Жили три друга-товарища
В маленьком городе Эн.
Были три друга-товарища
Взяты фашистами в плен.
Ну, натурально, первый и второй товарищи умерли, замученные, не сказав ничего.
Третий товарищ не вытерпел,
Третий - язык развязал.
- Не о чем нам разговаривать!
Он перед смертью сказал.
Их закопали за городом,
Возле разрушенных стен.
Вот как погибли товарищи
В маленьком городе Эн.
Это замечательные стихи, да. Блестящие. Хармс бы позавидовал этим стихам. Я бы их, правда, закольцевал - еще одной строфой:
И на могиле товарищей
Старый парторг написал:
"Жили три-друга товарища..." etc.
Кстати, это стихотворение Михалкова чудесно поется на мотив "Кудеяра":
«Метро 2033» Дмитрия Глуховского — культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж — полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают Вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитой саги. Приключения героев на поверхности на Земле, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!Владимир Березин — один из самых интересных современных фантастов.
Танки против инопланетян. Танки против боевых биоморфов. Танки в космосе. Танки в альтернативной реальности. Танки против Танков. Танки против всех.Лучшие фантасты России в сборнике «Боги войны» от «World of Tanks»!
Кто из нас ни разу не слышал, что великих людей не существует, что подвиги, в сущности, не такие уж и подвиги — потому что совершаются из страха либо шкурного расчета? Что нет отваги и мужества, благородства и самоотверженности? Мы подумали и решили противопоставить слову слово. И попытаться собрать отряд единомышленников. Именно поэтому и объявили конкурс, который так и назвали «Наше дело правое», конкурс, который стартовал в День защитника Отечества. Его итог — эта книга.При этом ее содержание никоим образом не привязано к реалиям Великой Отечественной.
Несколько однокурсников-биофизиков встречаются спустя много лет после окончания университета. Судьбы их скрещиваются на территории Зоны, где сплетаются прошлое и настоящее, смертельная опасность, любовь, надежды на науку будущего и воспоминания об уничтоженной исследовательской группе, которую когда-то собрал их научный руководитель по прозвищу де Тревиль.Тогда они были молоды и носили мушкетерские имена, мир касался простым и понятным, а сейчас на зыбких болотах Зоны уже нельзя понять: кто друг, а кто враг.
Есть ли предел толерантности? Куда приведет человечество тотальная терпимость – в мир, где запрещены слова «мать» и «отец», традиционные отношения считаются дикостью и варварством, а многоцветие «радужного» будущего давным-давно стало обыденной повседневностью? В мир, где агрессивное нашествие иных культур и идеологий целиком подминает под себя гостеприимных хозяев?И чем это может грозить государству и обществу?Вслед за нашумевшей антологией «Антитеррор-2020» Фонд «Взаимодействие цивилизаций» представляет на суд читателей новый сборник, посвященный еще одному глобальному вызову современности.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.