– Везде одно и то же, – повторил я вслед за Павловым. – Потому что законы экономики везде одинаковы. И тот, кто ими владеет лучше, знает и использует нюансы и взаимосвязи – тот и правит миром. И по-другому – никак.
Павлов на пару минут призадумался, а потом спросил:
– Так что там с Парагваем?
– Война с Аргентиной, Бразилией, Уругваем. Истреблено почти все парагвайское население. Уж мужское – практически все. От полутора миллионов довоенных осталось двести тысяч после войны. Из которых мужчин – менее тридцати тысяч. Из прежних семисот. Тот самый геноцид, о котором так любят теперь орать честнейшие бритты и янки на каждом шагу. Огромные контрибуции победителям, «благородно» прощенные в 1948 году. Но и победители – Бразилия, Аргентина, Уругвай, оказались так измотаны этой войной, так опутаны военными кредитами Ротшильдов и Бэрингов, что почти сто лет расплачивались по своим векселям. Как говорится – ищи, кому выгодно?
– Это все познавательно и поучительно, но к чему это ты рассказал?
– К тому, что эти ребята никогда не допустят существование справедливого, успешного общества. Ключевое слово – «успешное». Голодные и нищие Северные Кореи нужны им как иллюстрация бесполезности социализма. И жить будут вечно – в качестве наглядного пособия.
– Но ведь у Ленина получилось?
– Получилось. Путем соглашения с теми же Ротшильдами, Рокфеллерами[84], Шиффами и остальной камарильей. НЭП, огромные кредиты, вывоз золота и ресурсов из страны, запуск в страну иностранных концессий – от «Форда» и «Бектела» до «Лена Голдфиелдс», из-за которой, собственно, в свое время и началась первая русская революция 1905 года. Ленский расстрел[85] помните? Это так иностранное предприятие боролось с русскими наемными работниками. А шведские паровозы Льва Давидовича Троцкого? На них ведь ушла почти треть годового бюджета СССР. Добрые шведы построили на русские деньги у себя – не у нас – целые заводы, чтобы выполнить первый международный заказ большевиков. А в стране в это время голод. Страна жрать желает, но Лев Давидович тратит золото на шведские паровозы. Правда, Иосиф Виссарионыч всю эту свистопляску прекратил. Но меры понадобились действительно жуткие – репрессии, раскулачивание… И все равно ему не дали спокойно жить и развиваться, втянув во Вторую мировую. Но товарищу Троцкому он ледорубом за паровозы и все остальное отомстил. Я не сторонник методов Сталина, просто объясняю, что с этими господами нужно разговаривать на их языке. На самом деле я где-то даже прочитал такую версию появления первого государства коммунистов: будто бы в 1913 году, когда родилась Федеральная Резервная Система в США, русскому императору Николаю II, немецкому Вильгельму II и австрийскому Францу Иосифу I тоже был предложен господами Ротшильдами подобный проект устройства частного Центрального Банка. Как говорил кто-то из основателей этой безумной семейки: «дайте мне возможность печатать деньги для страны, и мне не будет дела до того, какие законы в ней будут приниматься». Что, кстати, еще раз подтверждает точку зрения, что капиталу нет разницы – с каким общественно-политическим строем работать – была бы прибыль! И, разумеется, эти господа были посланы в положенное им место. Итогом стала война, уничтожение династий, империй…
– Это все очень познавательно, – прервал меня Павлов. – От меня-то ты чего ждешь?
– Вы сделали первый шаг, разумно было бы сделать второй. Поговорите с Кручиной. Я могу очень быстро удвоить капитал партии. И сам на этом прилично заработаю. Чем больше денег у меня окажется в октябре восемьдесят седьмого, тем легче будет мне воплотить в реальность наш план. Да, глядишь, и у страны появится передышка!
– Сережа, ты спятил! – беззвучно засмеялся Павлов. – Ты хочешь, чтобы я пришел к Николаю Ефимовичу и вот так, за здорово живешь, попросил у него на недельку несколько миллиардов долларов?
– Я рассчитываю на десять.
Павлов хлопнул меня ладонью по коленке и едва не захохотал в голос.
– Вот говорил мне в свое время Леонид Ильич – нельзя нашим людям долго жить там. Теряют ощущение реальности.
Наверное, в чем-то он был прав. Но я знал, что деньги он мне найдет. Это было так же верно, как и то, что оба партийных кассира выбросятся из окон своих квартир.
– Георгий Сергеевич, когда наступит день, о котором я говорю, вы станете локти кусать от упущенных возможностей.
– Сережа, это непросто сделать даже чисто технически.
– А что в этом мире просто? У нас впереди год. Есть время подготовиться и провести все чисто и красиво. Зато это будут не жалкие крохи, что сейчас я подбираю, а нормальный, реальный капитал, с которым уже можно работать и с которым будут считаться. Я ведь тоже не хочу ограничиться только американским рынком – я им покажу, что такое настоящий арбитраж[86]. Кризис начнется в Гонконге и покатится вслед за солнцем по всей планете. Я отработаю последовательно все рынки – Азиатский, Европейский, Американский и снова Азиатский. Из десяти миллиардов я сделаю вам сто. Я уроню американцев не на жалкие двадцать три процента, как это должно было бы случиться, я свалю их на сорок. И им долго будет не до Союза. Глядишь, и Горби образумится.
![Время мечтать [повесть и рассказы]](/storage/book-covers/ff/ff78f61582c7cc7d46b3752f781fae4383c2a2da.jpg)
