Другой Брежнев - [10]

Шрифт
Интервал

Условностям всегда бросает: «schoking!»
Экстравагантно выпускает лиф,
Лорнирует базарно каждый смокинг,
Но не во всяком смокинге калиф…

Однажды, уже будучи генсеком, Леонид Ильич в кругу друзей прочитал наизусть необычное стихотворение. Глава самой крупной в мире безбожной страны вдруг стал декламировать стихи о языческом боге. Действие стихов происходило в Индии:

По горам, среди ущелий темных,
Где ревел осенний ураган,
Шла в лесу толпа бродяг бездомных
К водам Ганга из далеких стран.
Под лохмотьями худое тело
От дождя и ветра посинело.
Уж они не видели два дня
Ни приютной кровли, ни огня.
Меж дерев во мраке непогоды
Что-то там мелькнуло на пути;
Это храм, — они вошли под своды,
Чтобы в нем убежище найти.
Перед ними на высоком троне —
Сакья-Муни, каменный гигант.
У него в порфировой короне —
Исполинский чудный бриллиант.
Говорит один из нищих:
«Братья, Ночь темна, никто не видит нас.
Много хлеба, серебра и платья
Нам дадут за дорогой алмаз.
Он не нужен Будде: светят краше
У него, царя небесных сил,
Груды бриллиантовых светил
В ясном небе, как в лазурной чаше…»
Подан знак, и вот уж по земле
Воры тихо крадутся во мгле.
Но когда дотронуться к святыне
Трепетной рукой они хотят —
Вихрь, огонь и громовой раскат,
Повторенный откликом в пустыне,
Далеко откинул их назад.
И от страха все окаменело, —
Лишь один — спокойно-величав,
Из толпы вперед выходит смело,
Говорит он богу: «Ты не прав!
Или нам жрецы твои солгали,
Что ты кроток, милостив и благ,
Что ты любишь утолять печали
И, как солнце, побеждаешь мрак?
Нет, ты мстишь нам за ничтожный камень,
Нам, в пыли простертым пред тобой, —
Но, как ты, с бессмертною душой!
Что за подвиг сыпать гром и пламень
Над бессильной, жалкою толпой,
О, стыдись, стыдись, владыка неба,
Ты воспрянул — грозен и могуч, —
Чтоб отнять у нищих корку хлеба!
Царь царей, сверкай из темных туч,
Грянь в безумца огненной стрелою, —
Я стою, как равный, пред тобою
И высоко голову подняв,
Говорю пред небом и землею:
«Самодержец мира, ты не прав!»
Он умолк, и чудо совершилось —
Чтобы снять алмаз они могли,
Изваянье Будды преклонилось
Головой венчанной до земли, —
На коленях, кроткий и смиренный,
Пред толпою нищих царь вселенной,
Бог, великий бог, лежал в пыли!

Леонид Ильич пояснил, что это строки Дмитрия Мережковского — баллада под названием «Сакья-Муни». Поэт-декадент Мережковский, как известно, был ярым противником большевиков. После революции он покинул Россию. Восхищался Гитлером, называя его «Жанной д’Арк современности». А к Муссолини поэт однажды кинулся навстречу с такой неподдельной радостью, что опешивший дуче воскликнул: «Presto! Presto!» В 1941 году Мережковский публично поддержал Гитлера в начатой им войне против СССР…

Слушатели удивлялись, что Брежнев знаком с творчеством подобного одиозного поэта. «Потом я узнал разгадку», — писал Г. Арбатов. Выяснилось, что в молодости Леонид Ильич, как синеблузник, читал эти стихи со сцены.

В то время, в начале 20-х годов, русские храмы, совсем как в приведенной легенде, освобождались от накопленных веками ценностей — серебра, золота, драгоценных камней. Ценности изымались, по словам властей, на хлеб для голодающих Поволжья. И пронизанные религиозным духом стихи поэта-богоискателя неожиданно совпали с массовыми настроениями. Ведь борьба тогда шла не только против церкви, но и внутри самой церкви. В ней ширилось движение обновленцев («живой церкви»), которые охотно подкрепляли изъятие ценностей доводами религии. Совсем как герои «Сакья-Муни»!

Впрочем, по другим вопросам обновленцы готовы были и поспорить с новой властью. По стране гуляли остроумные шутки их вождя митрополита Введенского. Прославился его диспут с наркомом просвещения Луначарским. Они спорили о Боге, о происхождении человека. Нарком, разумеется, защищал идею родства человека с обезьяной, священник — создания его Богом. Церковник насмешливо заметил:

— Ну что ж, каждому его родственники лучше известны…

Молодежь, к которой принадлежал тогда Брежнев, естественно, стремилась в самую гущу этой борьбы. Характерной приметой времени стали так называемые «пасхи комсомола». Карнавальные шествия проводились в дни больших религиозных праздников — на Пасху, Рождество, Троицу. Молодежь устраивала пантомимы, факельные процессии, которые проходили под оглушительный звон кастрюль и сковородок. В шествиях обязательно участвовали представители «проклятого прошлого» — ряженые, изображавшие попов, мулл, раввинов и ксендзов, лам и шаманов. Среди них шли цари, генералы, фашисты, фабриканты, городовые и урядники. Порой шествие возглавляли «боги, святые и пророки» — Магомет, Моисей, Христос, Дева Мария, ангелы и архангелы. Они выступали перед хохочущей толпой с веселыми «проповедями». Рядом с ними шли «обитатели ада» — черти и дьяволы. Случалось, в этих «чертей» летели камни со стороны возмущенных верующих…

В Курске тоже проводились комсомольские Рождество и Пасха. Например, в рождественском маскараде 1923 года здесь участвовали такие ряженые:

— бог Солнца и огня (с ним — крутящееся колесо и чан с факелами);

— бог Рама в шкуре;

— заросший первобытный человек;

— женщины с ветками вербы, две из них вели священного барана (барана, впрочем, не нашлось, и его роль исполнял козел);


Еще от автора Александр Александрович Майсурян
Другой Ленин

Ни об одном другом человеке в советское время не говорили и не писали так много, как о В. И. Ульянове (Ленине). Но и сейчас мы не знаем о нем самого главного — какие качества поставили его во главе 150 миллионов людей? Почему именно он оказался одной из ключевых фигур истории XX века? Что в жизни считал важным и что несущественным? Что думал о смерти и как сам хотел бы умереть? Как ссорился и умел ли мириться? Как предпочитал отдыхать?Автор освещает многие малоизвестные стороны личности Ленина.Книга публикуется в авторской редакции.


Рекомендуем почитать
Александр Грин

Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.


Из «Воспоминаний артиста»

«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».


Бабель: человек и парадокс

Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.


Туве Янссон: работай и люби

Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.


Переводчики, которым хочется сказать «спасибо»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


С винтовкой и пером

В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.