Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика - [30]

Наутро, в начале одиннадцатого, я была в «Эрмитаже», села на скамейку в аллее, что вела к театру. Какой Райкин, как он выглядел, я не знала. Мимо меня проходили какие-то люди, видимо, рабочие сцены, актеры театра. Незаметно к ним присматривалась: «Нет, не он, не он». Но вот в аллее появился молодой человек, стройный, красивый брюнет с седой прядью. Он шел легкой, чуть-чуть пружинящей походкой, смотрел куда-то вверх на кружево деревьев и чему-то улыбался. «Вот это, наверное, Райкин», – подумала я и с бьющимся сердцем пошла вслед за ним в театр.

Все актеры сидели в первых рядах партера и о чем-то между собой говорили. Подошла к полноватому актеру с тростью (это был Роман Михайлович Рубинштейн, как потом я узнала) и спросила: «Где Аркадий Исаакович Райкин?» Подошел ко мне щеголеватый интересный мужчина (Гриша Карповский). Тоже поинтересовался, кто мне нужен. Через несколько минут приблизился Аркадий Исаакович с доброй, как бы виноватой улыбкой, и мы стали говорить с ним… Вот так и проговорили с ним, и подружились семьями, и проиграли на сцене 45 лет…»

Из этого длинного отрывка выделим одну фразу: «Какой Райкин, как он выглядел, я не знала». Действительно, несмотря на то, что имя героя нашего рассказа было известно всей стране, однако живьем его видел далеко не каждый. Во-первых, фильмы с его участием были сняты давно (во второй половине 30-х) и с тех пор не повторялись, а телевидения тогда в СССР еще практически не было. Поэтому сатирика в основном знали по голосу – интермедии в его исполнении часто транслировали в радиоэфире. Однако в том же 1943 году Райкин вновь вернулся в большой кинематограф, причем на этот раз в главной роли: в фильме-концерте «Концерт фронту» (1943), который крутили практически везде, он исполнил роль веселого киномеханика. Компанию ему в этой ленте составили следующие знаменитые артисты: Михаил Царев, Иван Козловский, Ольга Лепешинская, Михаил Румянцев (клоун Карандаш), Клавдия Шульженко, Лидия Русланова и др.

В те годы в советскую юмористику широким фронтом вернулась сатира, причем политическая. Естественно, что направлена она была против врага – фашистов. Уже спустя месяц после начала войны (в июле 1941 года) в репертуаре Райкина появилась миниатюра «Монолог черта», где под последним подразумевался Гитлер. Отметим, что между написанием монолога и его окончательной шлифовкой в устах Райкина прошло всего лишь… три дня.

Кстати, Гитлер и его политические союзники были любимыми героями тогдашних советских сатирических юморесок. Например, в репертуаре московского Театра эстрады и миниатюр была интермедия в жанре «тантоморесок» (кукольное представление) под названием «Хор шакалов». В ней действовало пять кукол: Гитлер (он был дирижером хора), итальянский дуче Муссолини, румынский генерал Антонеску, венгерский ставленник Хорти и французский маршал Петен. В другой интермедии этого же театра – «Тихое семейство» – Гитлер действовал уже с двумя своими верными подручными-немцами – Геббельсом и Герингом.

Но вернемся к миниатюрам Райкина.

Еще одна его сатирическая сценка подвергала осмеянию позицию союзников СССР в войне – англичан и американцев. Вот как об этом вспоминал сам А. Райкин:

«В 1942 году, когда по дипломатическим соображениям избегали говорить, а тем более писать о том, что союзники медлят с открытием второго фронта, я выходил к зрителям-бойцам, смотрел на часы и спрашивал кого-нибудь из тех, кто сидел близко от меня:

– Сколько на ваших?

– У меня без пяти минут, – следовал ответ.

– А у вас?

– Без четырех…

– А у вас?

– Без шести.

– Как хорошо было бы, – заключал я, – если бы во всем мире часы шли одинаково. А то мы смотрим по нашим московским и говорим: «Уже пора», а в Лондоне и Вашингтоне отвечают: «А по нашим еще рано»…

Тут зрители дружно смеялись, отлично понимая, что речь идет о втором фронте…»

А вообще в репертуаре ленинградского Театра миниатюр (название «эстрада» выпало в 1944 году) за годы войны появилось больше десятка сатирических миниатюр политического толка. Среди них значились: «Буква В» (исполнители: Л. Таганская и Б. Дмоховский), «Ать-Два» (Л. Таганская, Г. Карповский и Р. Рубинштейн), «Передача окончена» (Т. Этингер и Р. Рубинштейн), «Немецкий театр» (Л. Таганская, Г. Карповский и Б. Дмоховский) и др.

Однако политсатира все-таки не превалировала над юмористикой, поскольку последняя вызывала большую зрительскую симпатию. В перерывах между боями бойцам хотелось больше развлечься, чем слушать «агитки». Об этом, кстати, говорят и документы той поры. Например, был такой циркуляр от 1943 года, где артистам вменялось в обязанность больше исполнять агитационные произведения, чем чисто развлекательные. Однако артисты часто нарушали этот циркуляр, поскольку собственными глазами видели, что именно пользуется успехом у бойцов. И в другом документе об этом говорилось в открытую: «Анализ 228 программ ВГКО за ноябрь – декабрь 1943 года показал, что на долю лирики, шутки, сатиры падало 80 процентов исполняемых произведений…»

Кстати, за этот уклон в развлекательность доставалось и райкинскому театру. Так, 24 октября 1942 года в «Вечерней Москве» появилась заметка, в которой по адресу театра звучало следующее резюме: