Другое лицо - [41]

– Ты говоришь на смеси готландского с каким-то другим диалектом. Но я не знаю, какого именно, – настаивает женщина. – Откуда ты родом?

Она явно не собирается отступать.

– Мне жаль, но я не знаю, о чем ты говоришь. И мы уж точно не встречались. Я никогда не видела тебя раньше. И я в гостях здесь. Проездом.

Я качаю головой и в спешке покидаю туалет.

Переодевание не сработало. Я не преуспела в моей роли. Меня разоблачили, игра проиграна. Я чувствую, как тошнота подступает к горлу. Глаза слезятся, тушь начинает течь. Какое фиаско. Голова чешется под париком. Подмышки становятся мокрыми от пота, по блузке расползаются два темных пятна. Как некстати. Так неудачно. Я начинаю пробираться к выходу.

– Селин! – слышу я, как специалист по недвижимости Пер кричит мне на своем дурацком линчёпингском диалекте. – Вернись! Мы весело проведем время!

Я поворачиваюсь к нему спиной, протискиваюсь вперед между уже вкусивших пива и других напитков людей, через битком набитый кабак, скорее на улицу. Стыд подхлестывает меня, мне кажется, словно я голая и все видят меня, знают, что это я, а не какая-то экзотическая, светская, обворожительная дама. Паника в груди, я чувствую собственное тяжелое дыхание. Как будто каждый человек на улице показывает на меня пальцем. «Смотрите, вот она бежит, полное ничтожество». А кто же еще?

Один каблук застревает между булыжниками мостовой. Я рывком высвобождаю его и спешу дальше.

Мечтаю о том, чтобы была непроглядная ночь, на небе ни звездочки.

Прогуливаясь по торговому центру «Кооп» и набирая продукты для ужина, Кнутас размышлял о новых данных, появившихся за день. То, что на простыне в кровати летнего домика семейства Дальман в Льюгарне находились пятна спермы, Сольман смог констатировать сразу же, но в их понимании она конечно же была самого Хенрика. Однако сперма принадлежала кому-то другому. Либо Хенрик Дальман имел секс с мужчиной, либо она оказалась там когда-то ранее. Поэтому мужчин, каким-то образом связанных с покойным, требовалось выявить и допросить. Включая его соседа Клаеса Хольма, а также товарищей по работе и руководителя проекта Урбана Эка из Альмедальской библиотеки, с которым он много общался. Тот все еще болел, и пришло время навестить его дома. Или жена художника изменяла ему.

Свидетель видел высокую и вызывающе одетую женщину с длинными и черными как смоль волосами, выходившую из расположенного по соседству летнего домика около девяти часов вечера. И там нашли волос, аналогичный обнаруженному на месте убийства. А значит, судя по всему, ему на глаза попался именно преступник.

Имя убитого сейчас обнародовали, что в лучшем случае могло помочь им в получении полезных звонков и новых свидетельских данных, однако это имело и свою негативную сторону. Теперь мысли комиссара переключились на близких жертвы, его детей. Средства массовой информации, естественно, не жалели красок, описывая детали трагического события, это ведь был идеальный лакомый кусок для них в летнюю засуху.

Он пришел в овощной отдел и долго копался в томатах. Точно знал, какие предпочитала Лине – со светлой кожурой и твердые, как раз на грани созревания. Прежде ему доставалось, если он приходил домой с темно-красными перезрелыми плодами. В каком варианте их хотела видеть Карин, он толком не знал. Кнутас вздохнул. Не та проблема, чтобы забивать ею голову. Также и в личном плане он пытался привести в порядок свои мысли и чувства. У него создалось впечатление, будто он находился в эпицентре шторма, швырявшего его из стороны в сторону. Встреча с Лине разбередила ему душу и сильно на него повлияла.

Он положил овощи в корзину и пошел дальше, к прилавку с мясными продуктами.

Они с Карин не виделись наедине уже несколько дней, и он знал, что его странный отсутствующий вид не нравился ей. Визит Лине оказался очень некстати, и бывшая жена поселила хаос у него в голове. Сейчас Кнутас и Карин собирались поужинать вместе, и, с нетерпением ожидая этого, он все равно испытывал беспокойство.

Дома он разобрал продукты, а потом включил радио на кухне. Там шел разговор о том, как проводить отпуск с семьей, и на какое-то время ему удалось отвлечься от тяжелых дум. Кнутас вымыл овощи и стал готовить салат.

«В конце концов, пора прекратить забивать себе голову всякой ерундой», – подумал он, очищая от кожуры огурец. В какой раз он убеждал себя в этом, Кнутас уже не помнил.

– Как красиво ты все сделал.

Карин появилась у него за спиной, торопливо погладила по щеке, а потом улыбнулась.

Она выглядела прямой противоположностью его рыжеволосой фигуристой бывшей жене. Карин была фантастической, но не Лине. В глубине душе он постоянно чувствовал это, но отказывался признаться себе. Сегодня вечером, казалось, действительность догнала его.

«Послушай, Андерс! – хотелось ему крикнуть самому себе. – Как можно быть таким глупым?»

«Но мне очень нравится Карин, – сказал другой голос внутри его. – Она, конечно, не Лине, но в этом ее сила. Не зря же мы с ней развелись».

«Вы развелись, поскольку она покинула тебя», – возразил первый голос.

Ему очень хотелось, чтобы перепалка в его голове прекратилась.