Другие - [36]

Рядом рухнул Жулин.

– Что это, командир?

– Думаю, форма или что-то вроде этого.

– Вот бы сюда нашего начвеща! – хохотнув, мечтательно сказал Жулин.

– Он бы обделался здесь так, что потом не разговаривал до конца жизни, – злобно ответил Стольников.

Если это был склад, значит, должен был быть выход из него. С этой мыслью, слушая над своей головой удары от пуль и треск падающих кусков гипсокартона, он добрался до стены. Рука его легла на лист металла, нащупала шляпки заклепок, и он двинулся вдоль стены, ощупывая ее метр за метром.

– Командир, ищи дверь. Здесь, в бункере, все сквозное!

– Где инженер?

– Да здесь он, стонет от удовольствия. Хочешь послушать?

– Расспроси его о месте, где производят керий! Нашел!

Между ними было не меньше десяти метров. Вместо обычной ручки на двери была задвижка. Вцепившись в нее, Стольников стал поворачивать колесо влево.

– Командир! Отсюда триста метров!

– До чего? – кряхтя, Саша чувствовал, как выкручиваемый им засов выходит из углубления в стене.

– До лаборатории, где изучают керий, ты же о нем спрашивал!

– И в какую сторону нам идти?

Дверь поддалась. Надавив на нее плечом, Саша вывалился в плохо освещенную комнату. Свет мгновенно окрасил внутренности склада в бледно-желтые тона. На полу валялись в беспорядке тюки, рассматривать содержимое которых не было времени. В них, как в море, барахтались два тела. Добравшись до входа, Жулин помог Егору подняться на ноги.

– Двигайся в темпе твиста, чувак! – прохрипел прапорщик, пытаясь найти равновесие после нескольких минут безвольного барахтанья. – Так где, говоришь, этот керий добывают?

– Не добывают, – ответил инженер, – а исследуют! По тоннелю триста метров на запад.

– Не зли меня. Как я тебе здесь запад найду?

– Влево тогда! Специально для прапорщиков!

– А мы туда, черт возьми, и идем! Потому что направо дороги нет!

– Тогда зачем спрашивать, где запад?! – вскипел инженер.

– Олег, уйми его, – попросил Стольников. – Христом богом прошу – уйми. Иначе я его вырублю!

Вместо ответа Жулин добрался до двери, ведущей налево, отступил на шаг и врезал ногой в замок.

С первого раза дверь не поддалась, но на помощь тут же пришел Стольников, вдвоем они выбили дверь внутрь.

Выломать вторую, хлипкую дверь, им было не суждено. Изнутри затрещали выстрелы, и тонкая филенчатая створка стала покрываться отверстиями, сквозь которые узкими лучами искусственного освещения стал тут же пробиваться свет. Это выглядело поистине мистически – выстрел – и в темное пространство летела, казалось, не пуля, а луч света. Выстрел – и луч…

Пули расщепляли косяк входной двери над головой лежащих капитана и прапорщика, прошивали стены и гипсокартонные перегородки. Под Жулиным, крича от страха, ворочался, словно собираясь вскочить и убежать, инженер. Строительный хлам, ломаемый выстрелами – утеплитель, пенопласт, куски пластиковых панелей, – сыпался на головы разведчиков.

Стены были фальшивыми, и они лишь создавали видимость автономности каждого из помещений. И потому все пространство можно было простреливать насквозь, стоя в двадцати метрах от того места, где лежали на полу Стольников и Жулин.

– Хорошо лежим! – взвыл от досады прапорщик.

А Саша, вдавив лицо в пол и положив на затылок руки, слушал выстрелы. Работали два вида оружия. Выстрелы из пистолета, очень похожие на его «беретту», сыпались с частотой, при которой невозможно прицелиться. Огонь велся наугад, щедро, патронов у бандитов Алхоева, видимо, хватало. Автоматы трещали более агрессивно, и убойная сила, которой обладали выстреливаемые ими пули, удивляли своей мощью. После каждого выстрела в стенах образовывалось отверстие, через которое можно было просунуть кулак. И теперь, когда в двери и прилегающих к ней по обеим сторонам стенам насчитывалось уже не менее десятка таких отверстий, можно было увидеть то, что происходит за преградившей путь стеной.

Где-то впереди ухнул револьвер. Грохот его заставил Стольникова чертыхнуться. Этот выстрел объяснялся тем, что Алхоев успел связаться со своими людьми с другой стороны склада и скорректировать их движение. Банальная военная практика, применяемая в мирной жизни. Теперь разведчикам нужно было разъединиться, чтобы держать оборону на два фронта.

Выглянув в пробоину, образовавшуюся от соединения отверстий, Саша увидел стоявшего прямо перед ним боевика. Поражала ловкость, с какой стрелял этот вооруженный двумя револьверами чех. Пусть у него в руках даже два ствола, но такого мастерского владения оружием – Саша вынужден был это признать – он еще не видел. Он сбился со счету, считая выстрелы. Бандит вскидывал руки, нажимал на спусковые крючки, водил револьверами по одному ему известным траекториям. Из-за этих траекторий невозможно было понять, куда угодит следующая пуля, и стоит ли от нее прятаться, если неизвестно, куда пойдет следующая за ней. После попадания двенадцатой пули в стену револьверы замолчали, но ненадолго. Нескольких секунд боевику хватило, чтобы сменить барабаны. Стены перед капитаном почти не было. Лишь странные проемы, словно стертые ластиком. Дымящиеся и уродливые… «Как этот лихач умудряется стрелять без перерыва, да еще успевать при этом перезаряжать оружие? – подумал Саша, услышав стук о бетонный пол двух барабанов. И как же быстро этот чех появился…»