Другие. Боевые сталкеры - [12]

— А кого это ты имеешь в виду? — тихо проговорил Стольников.

— Да ладно, сам в Смерше служил… Военного преступника преследуете?

Стольников улыбнулся:

— Да ты, оказывается, свой человек?

— Я те вот что скажу, товарищ из КГБ… Этот, за которым вы гонитесь, он прихватил с собою двоих.

— Что?

Саша сидел в Трумэне рядом с проводником, грохот был отменный, поэтому ему показалось, что он не расслышал.

— Я говорю, — повысил голос мужик, — двоих он из села прихватил. В качестве проводников. Я их знаю. Один контуженый, в первые же дни войны списали по ранению, а второй, гад, в полицаях под Винницей служил. У меня только пока доказательств нету. Сынок одного раскулаченного… Так вот, они с ним поехали, дорогу показывать.

— Значит, их уже трое…

— А чего этот, на «Победе», натворил? С немцами путался? Или с Америкой связался?

— И то и другое.

Саша увидел севшую на брюхо «Победу» ровно через полчаса. Дверь водительская и дверь задняя, правая, были распахнуты настежь, в замке зажигания торчал ключ. Соскочив с трактора и подбежав с «М16» к машине, майор осмотрел салон. Все стекла машины, включая и заднее, отсутствовали.

Труп хозяина машины был переселен из «Победы» в завершающий свой жизненный путь «Москвич» желтого цвета в самом начале погони, Саша это знал. Вот — мозги на стойках кузова, левом подголовнике и крыше салона слева. С этим все понятно, это останки того, кто был найден в багажнике под Войцеховкой.

— Их трое. Не исключено, что проводники вооружены. Ждан их чем-то взял, а это значит, что они ушли с ним сознательно и навсегда. Дед свидетельствует, что у одного темное прошлое. Поэтому стесняться они не будут. Здесь мы в безопасности, но как зайдем в чащу, ждите любой пакости.

Их дискуссию прервал короткий резкий звук. Им оказался свист меж редких желтых зубов, вырвавшийся только что изо рта Ермолаича.

— Туды подались! — кричал он Стольникову так, словно тот был глухой. И махал при этом в направлении Москвы, Новосибирска и Владивостока одновременно.

— А что там? — щелкнув зажигалкой, даже не прикрываясь — в лесу была тишь, словно на фотографии, — пробурчал майор. Он совершенно не был похож на человека, захваченного погоней. Или устал, или не видел перспектив.

— Вот человек! Садовая голова… — возмутился Ермолаич. — Говорю же тебе — лес. А километров через пятьдесят — трасса на Грозный. Только они туда не пойдут, если через наш сверток ехали.

— Это почему? — еще равнодушней спросил майор.

— До трассы два КПП, — пояснил проводник.

— Скажи-ка, любезный… — заговорил Лоскутов. — А волки или кабаны в лесу есть?

— А куда же они денутся? И волки есть, и секачи… Они сейчас лютуют. Волк в прицел лениво смотрит и от охотника с неохотцей отходит… Лето на исходе, осень скоро начнется, — высморкавшись, он потряс мелкой бороденкой. — Так-то.

— Смотри ты, как романтично, — саркастически ухмыльнулся Стольников. — «Волк от охотника с неохотцей отходит и в прицел смотрит с ленцой…» Веди поскорее! Ты корову будешь отрабатывать или нет?

— Да я для вас!.. — И проводник решительно направился в чащу. — Догоним, не сомневайся, товарищ!

Мысли в голову Стольникова лезли разные, все больше о том, как неудобно идти и что будет через час, если старик вдруг встанет и начнет озираться по сторонам: «Кажись, не туда попали». Но Ермолаич двигался уверенно, как лосось к месту своего нереста. Изредка останавливался, смотрел на небо, туда, где за серой полупрозрачной органзой пряталось тусклое солнце, чертыхался и шел дальше.

— А ты почему так уверенно идешь? — спросил майор. — Может, они в другом направлении двинули?

— Был бы тот, из «Победы», один, я бы и не знал, куда он двинул. Ведут его местные. Это я так, похвалился, что лучше меня тут никто дороги не знает… Тут многие знают, а этот, про которого я тебе рассказывал, — так лучше всех.

Через пятнадцать минут проводник остановился и выдавил:

— Правда он плохой человек или так, нашкодил?

— Убийца он, понял?

С недоверием поковырявшись палкой в траве, Ермолаич вынул из кармана пачку папирос.

— Минут через сорок нагоним. Ногу один из них повредил. Сначала еще след печатался, а сейчас вообще пропал. Второй несет его. Меня другое заботит… — продолжил он, попыхивая ароматным дымком. — Метров через триста тропа начнется.

— Думаешь, быстрее пойдут? — уточнил Стольников.

— Волчья тропа.

— Как?

— В угодьях мы, паря.

— В угодьях… — словно сомнамбула, повторил Лоскутов. — Это что, мать его, значит?

— Волк в пограничье меж этими месяцами бесстрашный, от голода непобедимым становится. В эту пору на серого одни доки ходют да чокнутые. Вот я и спрашивал: ружьишко-то надо брать али нет, — с презрением посмотрев на автоматические американские винтовки, он хитро посмотрел на верхушки осин. — С вашими перделками здесь только белок хохотать.

После этого сообщения даже Трумэн старика стал казаться необыкновенно уютным и милым. Жулин усмехнулся и незаметно снял винтовку с предохранителя.

— Одежа у вас прелюбопытная, — продолжал говорить, не глядя на разведчиков, проводник. — Обувка интересная. Об оружии вообще промолчу. Откуда вы на самом деле будете, ребятишки?

— Из будущего, старик.