Другая жизнь и берег дальний - [20]

— План, как будто, совсем недурной. Пошли кого-нибудь в Петроград позондировать почву. Пошли товарища Перокуусинена. На него, кажется, можно положиться.

Входит Перекуусинен.

— Тут, товарищ Владимир Ильич, какие-то товарищи из Петрограда. Говорят, что специально приехали, чтобы с вами поговорить.

Ленин начинает дрожать всем телом.

— Откуда они знают, что я здесь? — исступленно кричит он. — Я их не хочу принимать. Скажи им, что я еду назад за границу…

В ожидании Ильича петроградские товарищи начинают реветь: «На бой кровавый, святой и правый, марш, марш вперед, рабочий народ!»

Ленин окончательно теряет самообладание:

— Товарищ Ээхо, прикажи им замолчать. Керенский еще может услышать. Ну, и болваны!

Ленин в сердцах поворачивается спиной к двери, за которой стоят приехавшие к нему специально из Петрограда гости.

— Пусть идут ко всем чертям! — цедит он сквозь свои запломбированные зубы.

Любовь по-ленински

(Советский поэт Егор Полянский опубликовал потрясающее стихотворение, озаглавленное «для всех влюбленных». В этом стихотворении между прочим, сказано:

С тобой, голубоглазой, светло-русой

Свернем хрустящей тропкою В тот сад,

Где под ветвями вместе с Крупской —

Молодожены —

Рядышком стоят).

Как всем марксистам известно, Ленин и Крупская обвенчались 10 июля 1898 года в селе Шушенском Минусинского округа. Ленин туда был сослан в 1897 году. В мае 1898 года к Ильичу приехала Крупская, осужденная на три года ссылки по делу «Союза борьбы». Крупской, объявившей себя невестой Ленина, власти поставили условие: если он немедленно не вступит в брак, ее отправят в другое место, скорее всего в Уфу или Вятку. В Вятку Крупской ехать не хотелось — там был в ссылке Мартов.

————

Так вот, представим себе такую сцену: дом в Шушенском, в котором живут только что обвенчавшиеся Ленин и Крупская. Время — август 1898 года. (Дадим молодоженам месяц, чтобы очухаться от любовного угара). Ленин сидит за столом, читает книгу. Крупская сидит на кушетке, тоже читает.

Крупская. Ах, Володя, Володя, как я счастлива! Как хорошо быть вместе, вдвоем. Даже в Шушенском хорошо! Как я люблю тебя, Володя!

Ленин. Я тебя тоже очень люблю, Надя. Представь себе, каким подлецом оказался этот самый Бернштейн!

Крупская. Бронштейн? Какой Бронштейн?

Ленин. Не Бронштейн, а Бернштейн. Бронштейн будет потом. Эдуард Бернштейн, немецкий социал-демократ. Он совершенно отказывается понять мои «Предпосылки социализма»» и «Задачи социал-демократии».

Крупская. Скажи, пожалуйста, как интересно. Какой ты умный, Володя. Все понимаешь. Дай, я тебя чмокну!

Ленин. Не сейчас. Этот Бернштейн типичный оппортунист, социал-предатель. Отрицает принцип гегемонии пролетариата.

Крупская. Отрицает? Вот сволочь! А ты, Володя, все-таки не расстраивайся. (Подходит к Ленину и игриво гладит его по лысине. По утверждению некоторых историков марксизма-ленинизма, Ленин родился с такой же лысиной, с какой умер). Володя, Володя, посмотри в окно, какая лунная ночь! Помнишь первую лунную ночь, которую мы с тобой провели вместе?

Ленин. Как же, как же, помню. Мы сидели на скамейке в парке, и я тебе передавал содержание моей работы «Что такое «друзья народа». Струве статья не понравилась. Ты была возмущена им до глубины души. Да, Надя, это была незабываемая лунная ночь. Струве все еще продолжает выкидывать разные коленца. По моему мнению, нам следовало бы взяться за организацию органа, правильно выходящего и связанного со всеми местными партийными группами. А этот Струве, прости за выражение, распинается за партийный объективизм, ставя его в противоположность буржуазному объективизму. Страшно даже подумать о том, на какие извращения марксизма способны все эти Баран-Тугановские.

Крупская. Туган-Барановские.

Ленин. Я же это и сказал.

Крупская. Пойдем прогуляться.

Ленин. Пойдем. Как только я закончу чтение Бернштейна. Я напишу ответ ему, Мартову и Болван-Тарановскому.

Крупская. Сколько времени тебе на это потребуется, Володя?

Ленин. Две недели. Может быть, чуть больше. Скажем, около трех недель. Понимаешь, нам надо приготовиться к съезду в Минске.

Крупская. (Со слезами в голосе). Володя, Володя!

Ленин погружается в чтение, ничего не слышит.

Крупская (вздыхает). Володя, сейчас ровно месяц со дня нашей свадьбы. Целый месяц! Тридцать дней!

Ленин. Неужели уже тридцать дней? Как быстро время летит! Понимаешь, если я обстоятельнее разработаю тезис о проблемах внутреннего рынка, у меня получится недурной анализ экономического строя России. Необходимо разгромить теоретические ошибки народников по вопросу о внутреннем рынке и развитии капитализма в России. Садись, Надя, я тебе разовью свою теорию.

Крупская. Володя, я решила поехать в Вятку.

Ленин. В Вятку? Кто там?

Крупская. Мартов.

Ленин. Если ты увидишь Мартова, скажи ему, что он заблуждается по поводу роли германского пролетариата в строительстве люксембургского хозяйства.

ЗДЕСЬ

Я люблю Америку

Почти немедленно по своем приезде в Америку я решил как можно скорее вернуться в Старый свет.

Я понял, что допустил непростительную ошибку. Я понял, что Америка не для меня, что в ней я никогда не уживусь. Я был убежден, что в этой стране я всегда буду чувствовать себя чужим. Чем скорее я отсюда выберусь, тем будет лучше для меня. И, несомненно, для Америки.