Другая жизнь - [14]

Император прочёл на лице Беллоны неподдельную тревогу и беспокойство. «А эта девушка уже успела что-то пережить, и не настолько наивна и беззаботна, насколько бывают принцессы в шестнадцать лет» — подумал Виталий. И это открытие ещё больше зацепило его. Было удивительно в ветреной и легкомысленной девушке, бегущей по первому зову к мужчине, найти вдумчивость и некий трагизм.

— Может быть, расскажете мне как-нибудь о своей судьбе? И об этом случае…

— Может быть, ваше величество. В другой раз, когда будет настроение…

— Значит, вы не исключаете, что мы ещё встретимся?

Беллона не знала, что ответить. Не сказать же, что ей не хочется слишком часто с ним видеться! Хотя пока он ничего такого не сделал, что бы заставило принцессу расхотеть видеть его вовсе. Ей было неловко в обществе такого человека, умудрённого жизнью и развращённого могуществом, находящимся в его руках с самого его рождения.

— Ваше величество, всё зависит не только от желания людей, но и от случая и других факторов, неподвластных обычному человеку, — Беллоне показалось, что такое расплывчатое объяснение максимально нейтрально и не даст императору никаких поводов для лишних мыслей. Оно не должно побудить его к действиям и заронить надежду на взаимность (если, конечно, Виталий именно этого хотел от принцессы).

По выражению лица мужчины, однако, можно было предположить, что он всё понял так, как ему то заблагорассудилось. Видимо, слова девушки пришлись по душе этому женолюбцу. Беллона снова почувствовала себя неуютно. Почему её угораздило даже теперь, подражая Стелле Нордмунской, попасть впросак? О чём бы та стала говорить с мужчиной, о чём не может она?

— Да, а почему собственно мы говорим обо мне? Давайте о вас? Расскажите что-нибудь интересное из своей жизни. Наверняка было что-то, что вам запомнилось. Я ведь видела пока не так много, а с родины так и вовсе выехала впервые. А вы успели повидать свет!

— Вы правы, но я думал, обо мне и так столько говорят и сплетничают, что ничего нового вы не узнаете. И чем я могу таким поделиться с вами, что стоило бы внимания?

— Признаться честно — я совсем ничего про вас не знаю, за исключением банальных вещей из вашей биографии. Но разве из дат и событий можно составить представление о человеке?

— Нет, конечно, нельзя. В этом вы тоже правы. Так, что бы вы хотели услышать обо мне? Спрашивайте, я постараюсь быть предельно откровенным, чего не делал уже довольно давно, — император располагающе улыбнулся. Это всегда срабатывало как обезоруживающее средство на представительниц слабого пола. На Беллону, быть может, это тоже могло бы подействовать, если бы она не знала сэра Дерека и если бы не сравнивала с ним каждого мужчину, от мала до велика. Поэтому девушка не растерялась и задала не какой-нибудь глупый и пустой вопрос, а издалека решила приблизиться к тому, что её интересовало. Впрочем, такового было огромное множество.

— Расскажите о своей семье.

Виталий немало удивился неожиданному направлению любопытства своей собеседницы. Но, несмотря на все свои пороки и хитрость, он никогда не нарушал слова, поэтому не отступил и был, как и обещал, откровенен.

— Боюсь вас огорчить, но я знаю о ней не больше, чем это знает любой другой. Мой отец мне неизвестен, а мать порой кажется совершенно чужим человеком, несмотря на то, что она раньше, в моей молодости, часто проводила со мной время, давала уроки жизни, советы, нравоучения. Ничего из её слов я не усвоил и жил так, как считал нужным. Совершенно в этом не раскаиваюсь, так как считаю, что из всех своих ошибок и передряг, в которые мне случалось попадать, извлёк больше пользы и умных выводов, чем если бы следовал книжным и словесным мудростям. А настоящей семьи у меня толком никогда и не было. Не знаю, что тому виной, но, скорее всего, я сам. Моим единственным пристанищем и гаванью во время бурь, устраиваемых судьбой, были лучшие друзья. Их было двое, но зато какие! Им не было цены, как товарищам. Не каждый брат так близок, как был мне близок Робин, кстати, ваш покойный дедушка, и Ти Джей, принц Бероны, из параллельного измерения. Наша троица прославилась на века, жаль, что былое не вернуть…

Император сам подивился, каким разговорчивым вдруг сделался. Но девушка, сидящая рядом, была совсем не такой, какими были люди, попадающиеся ему последние лет двадцать; она с живым интересом и искренностью слушала всё, что он говорил, жадно внимала и ждала продолжения. Поэтому он и открывал душу. Беллона и сама понимала, что ей хочется слушать и слушать.

— Но я не думаю, что мне стоит упоминать о нашей троице и её «подвигах». Это совсем не для ушей юной принцессы. Вы должны быть воспитаны на сказках со счастливым концом и историях о рыцарях…

На последнем слове Беллона впала в ступор и пропустила несколько последующих фраз. Там что-то проскользнуло о том, что в жизни Виталия не было моментов, похожих на сказки, которые так любят девушки, а о Робине Втором, должно быть, его внучке и так всё отлично известно.

— … так что, можете спросить о чём-нибудь другом, если вас по-прежнему волнует моя личность, и вы хотите что-либо знать.