Другая Шанель - [49]

– Можем ехать, Рауль.

– Вы были на мессе, мадемуазель?

– Нет, Рауль, ни на какой мессе я не была. Но, думаю, я принесла облегчение одной усопшей душе. Отвези меня на улицу Камбон.

Время, текущее сквозь пальцы

– Нет, я не говорю по-английски.

Коко не спеша едет верхом по гигантскому парку, окружающему просторное поместье Итон Холл, что в Северной Англии, на границе с Уэльсом. Рядом, тоже на чистокровном скакуне, гарцует Вера Бейт, близкая подруга Черчилля и всех власть имущих, а возможно, даже незаконнорожденная дочь кого-то из членов британской королевской семьи. Габриель нравится изображать полное непонимание. Ведь она француженка и, в конце концов, может себе это позволить. В данную минуту у нее нет никакого желания поддерживать беседу. На самом деле она прекрасно понимает все, что говорят вокруг, и могла бы ответить на вполне приличном английском. Но ей не нравится говорить на языке, которым она не владеет в совершенстве. В комнате, которую она обычно занимает в просторном дворце герцога Вестминстерского, уже стоит упакованный багаж. Она уезжает завтра. Коко знает, что она здесь в последний раз, что сегодняшний день – канун очередного маленького разрыва в ее жизни. Она любила герцога, а герцог любил ее. Но ее уже давно перестала занимать ловля лосося в полноводных лесных реках и прочие развлечения. Скоро, совсем скоро она распрощается с одним из самых влиятельных и богатых людей мира. Пятидесятилетний Вендор – последний из Гросвеноров, кузен короля Георга V, выходец из состоятельнейшего английского рода, восходящего своими корнями к Вильгельму Завоевателю. В девятнадцатом веке королева Виктория даровала деду Вендора, Хью Лупусу Гросвенору, третьему маркизу Вестминстерскому, титул герцога, переходящий по наследству.

Когда Вендор впервые привез Коко в Итон Холл в 1924 году, она не смогла сдержать своего восторга, как, впрочем, не смог бы сдержать и любой другой на ее месте.

– Я покажу тебе здесь все, – с улыбкой сказал Вендор, сидящий за рулем «роллс-ройса», – хотя боюсь, что вообще-то это невозможно.

– Невозможно? – удивляется Коко. – Наверное, это связано с семейными тайнами!

– О нет, дорогая, – отвечает ей Вендор, не отрывая взгляда от дороги, – никаких тайн, тем более семейных. Дело во времени. Даже если мы бы захотели осмотреть все мои владения из автомобиля, нам бы пришлось выехать в семь утра, а вернуться за полночь.

Однако до огромного замка, построенного в 1802 году прапрадедом герцога, Вендор и Коко добираются гораздо раньше полуночи. Коко, которой едва за сорок, находится на самой вершине мировой славы. Герцогу она посвятит почти шесть лет своей жизни. Шесть лет, проведенных в роскоши, о которых вряд ли можно сожалеть. Чего, например, стоит его яхта «Летящее облако» или «роллс-ройсы», которым он счет потерял.

– Их то ли пятнадцать, то ли двадцать, насколько я помню, – рассеянно говорит он Коко во время посещения гаража.

С этим высоким рыжеволосым британцем Коко познакомила Вера Бейт. У Вендора столько денег и столько романов, что о них устали писать даже вездесущие журналисты. На этот раз пресса осмелилась высказать предположение, что дело идет к свадьбе. «Нерушимый союз герцога и дизайнера. К чему он приведет?» – а что, неплохое название для статьи… Однако союз так и не был заключен, так уж предопределено в сценарии жизни Коко. Сейчас она наслаждается последней поездкой верхом по владениям Вендора, последней рыбалкой, последними глотками английского воздуха.

– Ты такая же, как большинство французов, – добродушно упрекает ее Вера. – Вы упрямо говорите только на собственном языке и отвергаете любую другую культуру.

– Про вас, англичан, тоже не скажешь, что вы принимаете чужую культуру.

– Возможно, ты и права, Габриель. Мы хорошо понимаем друг друга: ведь и французы, и англичане слишком гордятся своим происхождением.

Вера обо всем догадалась. Коко не говорила ей ни о своем отъезде, ни о разрыве с Вендором. Но такая женщина, как Вера, вовсе не нуждается в том, чтобы подобные новости сообщались официально. Ей достаточно одного намека, взгляда, жеста. Увиденного Вере Бейт вполне хватает, чтобы понять неизбежность расставания двух ее добрых друзей…

– Здравствуйте, девушки. Здравствуй, Адриенн.

Несколько дней спустя мадемуазель появляется на улице Камбон с улыбкой на губах. Такую улыбку она «надевает» по особым случаям. Она вовсе не означает, что Коко счастлива, и кому, как ни Адриенн, знать это. Когда Коко довольна, она ведет себя совсем по-другому. Это может показаться странным, но Коко скрывает положительные эмоции, даже подавляет их. Радости не под силу обнажить ее чувства. Есть нечто другое, гораздо более значительное, что в состоянии распахнута душу Шанель. Это «другое» – ощущение свободы.

Адриенн смотрит на племянницу и понимает, что английская глава в ее биографии подошла к концу. И что в сердце ее Коко одновременно царят боль и восторг от возвращения домой.

– Ну, что у нас новенького? – спрашивает Коко.

Адриенн нежно смотрит на племянницу, обнимая ее своим взглядом. Ей хорошо известно, что нужно сказать:

– Мы ждали тебя, дорогая. Ведь без тебя у нас ничего не получается. Нам нужны были твои идеи. И теперь, когда ты здесь, мы готовы двигаться вперед.