Другая правда. Том 1 - [26]

Настя отломила ложечкой кусочек шоколадного торта, отправила в рот, сделала пару глотков кофе. Торт был слишком приторным, она такой вкус не любила, а вот кофе оказался очень хорошим.

– А дальше что было? – с горячим интересом спросил Петр.

– А дальше – тишина, – усмехнулась она. – Примерно на месяц. Все замерло в ужасе и отчаянии, никто не понимал, что делать и как жить дальше. Представьте себе гипотетическую семью, в которой один супруг – следователь или прокурор, другой – сотрудник банка, а ребенок либо маленький, либо взрослый и занят в туристическом бизнесе. Люди чувствуют себя вполне состоятельными, жизнь удалась, в сентябре предстоит отпуск, который они проведут за границей, отель уже забронирован, билеты на самолет оплачены, проценты по банковскому вкладу капают, и проценты очень немалые, зарплата в банке и в турфирме высокая, так что скоро можно будет улучшить жилищные условия и себе, и ребенку, и стареющим родителям, а там, глядишь, и домик за городом отстроить. Если ребенок маленький, можно еще помечтать о том, как его отправят учиться в Англию, это было очень модным. Могу предложить вам и вариант похуже, потяжелее: в семье кто-то серьезно болен, и скоро накопится нужная сумма, чтобы лечить человека в европейской, израильской или американской клинике, потому что в России это заболевание не лечится, или лечится пока еще плохо, или такие операции не делаются. И вдруг в один момент у всех всё рухнуло. Работа потеряна, доходы утрачены, страна катится непонятно куда, руководство не владеет ситуацией, ничем на самом деле не руководит и ни на что не влияет, верить никому нельзя, и что будет завтра – неизвестно. Планы, надежды, ожидания, чувство уверенности, ощущение хотя бы минимального контроля собственной жизни – рухнуло всё. Поездка в отпуск отменяется, больного ребенка не будут лечить, разъехаться с родственниками не удастся, работа есть пока только у одного члена семьи, и на эту единственную зарплату будут жить все. Мне зимой девяносто девятого довелось столкнуться с двумя молодыми брокерами, которые, оставшись без работы, торговали на улице картошкой. В жуткий мороз стояли с мешком и весами, и мало кто у них покупал. А теперь вспомните, какого числа ваш Сокольников явился с повинной.

– Третьего сентября, – быстро ответил Петр и осекся. – Ну да, вы сказали, что психологический шок длился около месяца, а дефолт случился в середине августа. Значит, как раз тогда…

Настя отодвинула тарелку с недоеденным тортом, взяла вторую чашку кофе.

– Не совсем так, – поправила она. – Месяц длилась экономическая тишина и пустынность, все замерло. А психологический шок длился еще очень долго, от двух-трех месяцев до года, в зависимости от тяжести ситуации. У кого сгорели деньги, отложенные на черный день, но осталась работа, тот легче перенес потерю и быстрее пришел в себя, а вот те, кто потерял и высокооплачиваемую работу, и надежду на лечение близкого человека или даже самого себя, справлялись с потрясением гораздо дольше. И прежде, чем вы начнете выискивать недочеты в работе следователя или оперативников и обвинять их в предвзятости и непрофессионализме, вам хорошо бы представить себе их тогдашнюю жизнь и их внутреннее состояние.

Петр, уже расправившийся со своим омлетом и блинчиками с творогом, посмотрел на нее скептически и даже как будто слегка надменно.

– Вы хотите сказать, Анастасия Павловна, что тяжелые личные обстоятельства могут оправдать плохую работу и осуждение заведомо невиновного? Или вы считаете, что в такой ситуации следователь мог легко брать взятки и это можно посчитать объяснимым и нормальным? Вы меня призываете, как это нынче модно, понять и простить, что ли?

– Ни в коем случае. Я предлагаю вам учитывать то, что принято называть человеческим фактором. Предлагаю вам помнить, что люди могут совершать ошибки. Любые люди и на любых должностях. Количество этих ошибок зависит не только от профессионализма, образования и опыта, оно напрямую зависит от психологического состояния работника, от его нервно-психической стабильности. Я просто обрисовала вам ситуацию на момент осени девяносто восьмого года, когда количество психотравмирующих факторов на единицу времени и в пересчете на душу населения буквально зашкалило. Вы же собрались создавать художественное произведение про события этого периода, вам без обоснования психологии персонажей никак не обойтись.

«И снова я вредничаю, – мелькнуло у Насти в голове. – Петя отправился в поход за правдой, а я делаю вид, что не понимаю, и упорно толкаю его в сторону художественной литературы».

– Я с вами не согласен, – заявил журналист. – Вас послушать, так идея правосудия должна была давным-давно умереть, потому что политические и экономические катаклизмы происходят по всему миру постоянно. Но эта идея, однако же, жива-здорова. Как вы это объясните?

Настя улыбнулась. Какой же он еще молодой!

– Идеи – идеальны, – ответила она. – А жизнь – реальна. Ни одна идея, касающаяся сути политических или экономических решений, не была воплощена в жизнь в том же прекрасном виде, в каком существовала в умах ее авторов. Ни одна, поверьте мне. Именно потому, что никогда не угадаешь, что будет происходить в реальной жизни, ибо реальная жизнь состоит из поступков множества конкретных людей, а поступки эти диктуются таким многообразием мыслей, решений и чувств, что не поддаются никакому прогнозированию.