Другая музыка нужна - [20]
— Завтра, — ответил Мартон и не понял и даже обиделся вместе с матерью Тибора за то, что Тибор посмел выразить сомнение. Но причина сомнения выяснилась тут же.
— А если тем временем вернутся они, — спросил подросток, кивнув в сторону двери, — и заметят чужое пальто?
Порешили на том, что Тибор проводит Мартона, но на каток не пойдет: на это понадобилась бы еще крона. Перед катком они поменяются пальто, и Тибор подождет, пока Мартон кончит кататься.
— Сколько ты там пробудешь? — спросил Тибор.
— Ну, скажем, часа два. Не слишком долго?
— Нет. Только откуда я узнаю, что прошло два часа?
— Над раздевалкой катка висят электрические часы.
— Так это над раздевалкой. А у входа нет. — Тибор задумался. Мама, — сказал он, — разрешите, я возьму их и привяжу на веревочку, пусть висят у меня под пальто. — Тибор указал на тикавший посреди стола будильник. — Тогда я вовремя буду у выхода.
— А что ты будешь делать все это время?
— В парке погуляю. Свежий воздух — залог здоровья!
И он тихо засмеялся. Рассмеялись и мать и Мартон. Да и впрямь, ведь когда не хватает денег на два билета и есть только одно приличное пальто, святая истина: «Свежий воздух — залог здоровья», — звучит более чем забавно.
Зимой, когда пруд Городского парка замерзал, он переходил во владение знати. Подступавшие к нему проспекты Андраши, Делибаб, Фашор, Штефания и другие — вернее, роскошные особняки, стоявшие на них, не только признавали его, но и присваивали себе, защищали от окраин высокой входной платой, дорогими ресторанами, обязательными чаевыми и сторожами, из которых можно было бы составить небольшую армию. Правда, членских билетов там не требовали, но только потому, что сами обитатели особняков не могли одни заполнить громадный замерзший пруд, да к тому же они и порядком надоели друг другу. Потому и нуждались для своего любовного рыболовства в свежей «рыбке», которая в избытке поставлялась цветом будапештского мещанства. Сновала, правда, эта рыбка не подо льдом, а по льду пруда.
…Еще не спустился ранний зимний вечер, еще едва только заморгали декабрьские сумерки, а высоченные, осыпанные снегом тополя, дубы и платаны, выстроившиеся до самого главного входа, уже осветились огромными фонарями. А дальше, на самом катке, свет лампионов превращался в сплошное сияние, умноженное искрящимся льдом. На берегу, в закрытом помещении, чеканя ритм, играл военный оркестр. Сладостные вальсы сменялись бесшабашными маршами, буйным экстазом чардаша, потом опять плавно неслись вальсы, чтобы вновь набраться сил для исступленного марша. Длинноногие девушки в свитерах, в коротких юбках и в пестрых вязаных шапочках порхали по льду. Улыбающиеся дамы в длинных развевающихся юбках летели, пряча руки в муфты. Мчались молодые люди, демонстрируя мускулистые ноги в облегающих брюках из тонкого сукна. Пожилые мужчины, выпятив грудь, чтобы скрыть брюшко, трудились в поте лица своего, не желая отставать в «состязании поколений». Юные девушки, переливаясь всеми цветами радуги, скользили по льду в сопровождении молодых людей с маленькими усиками. Они мчались все более разгоряченные и, выскользнувши из ослепительного сияния, скрывались в тени за поворотом замерзнувшего пруда, а оттуда возвращались, кто раньше, кто позже, кто побледнев, кто пуще раскрасневшись, оставляя за собой на льду узкие белые полосы снежной пыли.
Издали казалось, будто пульсирующий ритм оркестра выталкивает пары из сияющего круга и вновь притягивает их обратно.
Когда шел снег, вокруг фонарей искрились и плясали белые кристаллические снежинки, словно были не в силах устоять перед знаменитым оркестром будапештского гарнизона. А упавши на лед, они вновь искрились. Казалось, звездное южное небо спустилось на землю. Тысяча и одна ночь! Сказочный мир! Вдоль берега оснеженные деревья, позади них замок Вайда-Хуняд… А там, дальше, говорят, мировая война, и люди убивают друг друга.
За пылавшими окнами ресторана дымились чашки чая, носился запах пряностей, шипело в жиру жаркое. А в стаканах мерцал глинтвейн, словно кошачьи глаза в ночи.
На этот каток и пригласила Илонка Мадьяр Мартона — сына «поставщика армии» Ференца Фицека.
Мартон с Тибором поменялись пальто, не доходя до главного входа в парк, возле статуи Анонимуса, у подножья угрюмого замка Вайда-Хуняд. На боку у Тибора тикал привязанный к поясу будильник.
— Без пятнадцати шесть, — возвестил Тибор. — Ступай скорей.
Тибор отдал Мартону и свои перчатки.
— А у тебя руки не замерзнут? — спросил Мартон.
— Я суну их в карман, — ответил Тибор, показывая в улыбке свои редкие мелкие зубы. — Тебе перчатки больше нужны. Придется взять под руку Илон… — Он запнулся и только еще ласковей улыбнулся.
Мартон повеселел. Любовно погладил болтавшиеся на ремне «галифаксы».
— Совсем неплохие коньки. На площади Матяша они слетали только потому, что там одни рытвины да ухабы. А здесь лед как зеркало. — Но сравнение не удовлетворило его, и он добавил: — Как венецианское зеркало.
— Ступай! — серьезно сказал Тибор. — И… если… если… Словом, только не кипятись… И, смотри, поосторожнее… Знаю я тебя… Я погуляю здесь вокруг пруда. И если тебе будет весело, не спеши! В крайнем случае я подольше погуляю на свежем воздухе.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.
Венгерский поэт коммунист Антал Гидаш, более тридцати лет проживший в Советском Союзе, стал известен как прозаик с выходом романа «Господин Фицек». Этот роман явился первой частью трилогии о Венгрии перед войной и в годы первой мировой войны. Романы «Мартон и его друзья» и «Другая музыка нужна», будучи самостоятельными произведениями, являются второй и третьей частями эпопеи. Трилогия рисует широкую картину жизни венгерского народа в начале XX века и рассказывает о классовой борьбе, о зарождении революционного движения в стране. Настоящее, юбилейное издание всех трех романов этой эпопеи посвящается пятидесятилетию Советской власти.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.