Другая материя - [6]

Был там один парень, взрослый уже, которому я напомнила его первую любовь. У нас начались шуры-муры. Красивый был очень парень, сильный и нежный, смуглый, с чёрными волосами по плечи и потрясающими голубо-зелёными глазами. Погоняло у него было Монстр. Сам он был из Северодвинска, и мне про него рассказали, что в родном городе у него осталась жена, которую он одну на всём свете любил и которая работала проституткой, а сам он тоже со всеми спал. И ещё он воевал добровольцем в Чечне, и что-то там было с ним страшное, но что именно, никто не знал.

Одну из ночей мы провели у него «дома» – в общежитии на окраине Новгорода, и там на полу, прямо при Машке и остальных, мы с ним под одеялом трахались. Перед тем как начать ебаться, Монстр снял со своей руки перстень и надел мне на палец со словами: «Ты – моя женщина на эту ночь». Когда мы закончили, он с меня этот перстень снял. В комнате у него было много интеллектуальной литературы, романов хороших писателей, и, судя по нашим разговорам, он хорошо в этом разбирался. «Читала этого писателя? Ничего такой», – и он показал мне только что вышедшее издание романа Буковски.

В один из вечеров, когда мы с Машкой пришли на место встречи, ребята рассказали, что Монстр съел кошку. Он и до этого при мне помышлял о чём-то таком, когда видел проходящих мимо кошек, и рассказывал, что он их ест. Я ужасалась, но это было как будто где-то далеко. А тут получилось, что он съел кошку прямо в тот день, когда мы встречались. Поймал, убил и зажарил. После этого мне было противно на него смотреть. Я высказала ему свой гнев и негодование, но в итоге мы всё-таки помирились: я помнила, что он был в Чечне и что-то неведомое мне там пережил. К тому же я видела, что у ребят вообще нет денег на еду. Потом мы сидели на берегу реки на отшибе города, жгли костёр, ребята ловили лягушек и жарили их на костре. Я тоже поначалу стала возмущаться, но мне сказали: «Французы же едят лягушек, а что такого? Попробуй кусочек». Мне было очень жалко лягушек, но лягушачью лапку я всё-таки из любопытства попробовала.

Потом мы уехали, а я ещё долго чувствовала, что совершила какую-то неприятную для меня трансгрессию: трахалась с парнем, который ел кошек, и присутствовала при убийстве лягушек. Всё-таки убийство животных – для меня одно из самых сильных табу: я и комаров обычно жалею и стараюсь не прихлопывать, и червяков с дороги убираю, а тут такое.

Когда мы уезжали обратно автостопом, ребята проводили нас до трассы, и по дороге Монстр нашёл себе уже новую девушку. Потом мне говорили, что этот парень, Монстр, назанимал у всех денег и скрылся, и никто не знает, где он.

777

В те годы натыканы были повсюду игровые автоматы, и я грешным делом пристрастилась. Однажды пришла к моему другу философу Александру Секацкому, мы выпили и пошли проигрывать его зарплату. Вроде прилично так проиграли тогда. А иногда я выигрывала с помощью магии: раскладывала специальный магический пасьянс, брала с собой на прогулку колоду карт, где они были сложены в том порядке, чтобы пасьянс сошёлся, доставала по очереди каждую карту и совершала на улице какое-то маленькое действие, которое номиналу и масти этой карты соответствовало (там была целая система). А когда доходила до игрового автомата, как раз была очередь доставать бубновый туз, который обозначает выигрыш, – я его доставала, нажимала кнопку, и так иногда выигрывала по мелочи.

И вот зашла я как-то раз вечером, поздней осенью, в игровые автоматы недалеко от дома, потратила несколько сотен, ничего не выиграла и пошла домой. За мной шёл какой-то молодой человек, но я не обращала на него внимания. Молодой человек обогнал меня и первым подошёл к подъезду, как будто собирался войти. Я посмотрела на него: войдёт – не войдёт? А у нас там у подъезда маленькая лесенка, и вот он внизу этой лесенки как бы замешкался, с ботинок снег стряхивал. Я смотрю, а на ботинках-то снега и нет. А он всё стряхивает и стряхивает. Тут-то мне бы и догадаться, в чём дело, да и развернуться, а я вроде и насторожилась, а всё равно действовала неправильно: прошла мимо него, поднялась к двери, но подумала: дай-ка я ему дам понять, что сейчас домой позвоню, кого-то вызову, и достала из сумки телефон, взяла в руку, будто сейчас звонить буду. А он всё снег стряхивал. Тогда я быстро открыла дверь подъезда и попыталась её захлопнуть сразу за собой. Но не успела: он подскочил, напал на меня в подъезде с криком «Я тебе не бомж какой-нибудь!», ударил меня ногой в живот, выхватил у меня из рук телефон и с ним убежал. Телефон был – дешёвенькая старенькая кнопочная Nokia, уж не знаю, кому он нужен был даже тогда. А я с тех пор в игровые автоматы не ходила, а вскоре они и вовсе перешли в полуподпольное существование.

Беседа по домофону

Ходят и будят разносчики рекламы, звонят в домофон, и всё тут, спасу от них нет. Рассовывают бумажки с рекламными предложениями в почтовые ящики, а для этого им же надо как-нибудь внутрь попасть, вот они и звонят, и все почему-то в нашу квартиру. Одно время повадились вообще чуть не каждый день звонить. А я в тот раз с похмелья была, спала, разбудили меня, сволочи, хоть и время уже обедать, а всё равно обидно было. Лежу, пытаюсь спать, а домофон всё пиликает и пиликает, встала еле-еле, потащилась в прихожую. Взяла трубку домофона и самым похмельным голосом, какой можно себе представить, спрашиваю: «Кого дьявол принёс?» Раньше я всегда им открывала, а тут терпение моё кончилось. На том конце трубки несколько секунд удивлённо молчали. «Вообще-то это детский врач!» – наконец раздался возмущённый женский голос. Уж не знаю, почему она звонила именно к нам, видимо, не открывали ей в той квартире, куда она пришла, но так или иначе оказалось, что моё терпение, истощённое толпами разносчиков рекламных листовок, закончилось именно на детском враче. Ну, что поделаешь. Пустила я её, конечно.