Другая королева - [94]

Я выезжаю по утрам в прекрасные леса, иногда до охотничьей башни, которую придумала и выстроила умница Бесс ради вида на изумительные нетронутые окрестности, а иногда езжу по пустоши. Я могу отправиться куда пожелаю, и сопровождают меня только почетный караул и Шрусбери: мой милый спутник и друг. Днем я лежу на солнце и дремлю.

Мне снятся сны. Не те кошмары, что мучили меня в Шотландии, но сны о Франции, о моем солнечном детстве. Мы танцуем в садах Фонтенбло, и музыканты, – о! для нас, детей, играли пятьдесят музыкантов! – музыканты играют для нас, и мы просим снова и снова повторять одну и ту же мелодию, чтобы разучить танец.

Мы репетируем к приезду короля, ослепительного короля Франции, моего свекра, единственного отца, которого я знала, единственного мужчины, любившего меня бескорыстно, единственного человека, которому я могу доверять, когда-либо доверяла.

Он подъезжает и спрыгивает с коня, его шляпа сидит набекрень на темноволосой голове, каштановая борода и усы блестят. Он ловит меня в объятия – меня прежде всех, раньше своего сына и наследника, раньше дочерей.

– Моя девочка драгоценная, – говорит он мне на ухо. – С каждым днем ты все прекраснее, с каждым днем все изысканнее. Скажи, что бросишь малыша Франсуа и выйдешь за меня.

– О да! – кричу я, не колеблясь ни минуты.

Я зарываюсь лицом в его шелковистую бороду и вдыхаю запах чистого белья и одеколона.

– Я выйду за вас завтра. Вы разведетесь ради меня с Мадам Змеей?

Это очень дурно с моей стороны, но он покатывается со смеху.

– Завтра, голубка, ma chérie. Тут же! Завтра я это сделаю. А теперь потанцуй для меня.

Я улыбаюсь во сне и поворачиваюсь к солнцу. Кто-то, одна из моих служанок, задвинула камчатную занавеску, чтобы солнце не светило мне в лицо. Кожа моя должна оставаться белой, как сливки. Мою красоту не должен опошлять дневной свет. Он говорил, что я всегда должна заслоняться от солнца, всегда одеваться в лучший шелк, всегда носить лучшие украшения; ничего, кроме лучшего, для маленькой дофины.

– Ты будешь королевой Франции, когда я умру, моя маленькая принцесса, – серьезно говорит он мне. – Я оставлю свое королевство на твое попечение. Именно у тебя есть ум и воля, я тебе доверяю.

– Папа Ваше Величество, не говорите об этом, – шепчу я.

– Ты будешь королевой Шотландии, – напоминает он мне. – А когда умрет Мария Тюдор, ты станешь королевой Англии.

Я киваю. Мария Тюдор – последняя законная наследница Генриха VIII, единственная дочь его жены Катерины Арагонской. После нее, раз у нее нет детей, иду я, внучка сестры Генриха.

– И ты должна занять свой трон, – говорит он мне. – Когда меня не станет, не забывай об этом. Если я буду жив, я посажу тебя на английский трон, клянусь. Но если я умру, ты должна это запомнить. Ты – королева Шотландии, Франции и Англии. Ты должна потребовать свое наследство. Я повелеваю.

– Хорошо, папа-король, – торжественно произношу я. – Можете положиться на меня. Я не забуду и не подведу вас.

Он поддевает меня пальцем под подбородок и поднимает мое лицо к себе. Склоняется и целует меня в губы.

– Очаровательна, – говорит он.

От его прикосновения я слабею, и мне делается тепло.

– Ты будешь изысканнейшей королевой, какую знал мир. И ты получишь Англию, Шотландию и Францию. Ты создашь королевство, которое превзойдет королевство Вильгельма Нормандского. Ты будешь королевой Франции, Англии и Шотландии. У тебя будет величайшее королевство в мире, и я вырастил тебя, чтобы ты стала величайшей королевой в мире. Никогда, никогда об этом не забывай. Это твоя судьба, это судьба, которую дал тебе Господь. Ты должна стать величайшей королевой христианского мира, а возможно, и мира вообще. Такова Божья воля. Повинуйся Ему.

1570 год, июнь, Чатсуорт: Джордж

Я собираюсь сесть в седло, чтобы поехать кататься с королевой, когда слышу стук копыт небольшого отряда, и человек с несколькими спутниками выезжает на аллею под большими склоненными деревьями. Он подъезжает к входу в конюшню, не колеблясь, словно изучил план дома и знает, где что находится.

Я устало отдаю поводья коня мальчику-груму и иду встречать приезжего.

– Да?

Он спешивается, снимает шляпу и низко кланяется мне. Не слишком-то низко, замечаю я.

– Милорд Шрусбери?

Я киваю. Я узнаю в нем одного из тех, кого иногда вижу при дворе стоящим за спиной Фрэнсиса Уолсингема, когда тот, в свою очередь, стоит за спиной Уильяма Сесила. Так он шпион, еще один шпион. Он враг свободы английского народа, как бы ни внушал доверие и как бы любезен ни пытался быть.

– Я Герберт Грейси. Я служу мастеру Сесилу.

– Добро пожаловать, – вежливо говорю я.

По его одежде я вижу, что он джентльмен, один из тайного отряда Сесила. Бог знает, чего он от меня хочет.

– Вы пройдете в дом?

– Я вас не задержу, – говорит он, кивая в сторону моей лошади. – Вы собираетесь кататься с королевой?

Я улыбаюсь и ничего не отвечаю. Я не обязан отчитываться слугам Сесила, что делаю в собственном доме.

– Простите меня, – говорит он. – Я вас не задержу. Я хотел переговорить с вами лишь минуту.

– Вы далеко ехали ради минуты, – замечаю я.

Его веселая улыбка печальна.

– Когда служишь моему хозяину, привыкаешь к долгим дорогам и малым итогам, – говорит он.