Другая Элис - [32]

На следующий вечер возле моей койки сидел папа. По дороге сюда он купил фрезии, и теперь в моей палате приятно пахло. Во всех бы палатах так, а то там другие запахи. Впрочем, я еле чувствовала разницу с тех пор, как принимала индометацин. Может, мне надо чуточку поработать над собой, чтобы вернуться в свою систему? Папа открыл «Короля Лира», по которому я готовилась к экзамену по английскому, и, прижав руку к груди, стал читать свой любимый отрывок: «Коню, собаке, крысе можно жить, но не тебе. Тебя навек не стало. Навек, навек, навек, НАВЕК! — возвысил он голос. — Посмотрите, сэр! Вы видите? На губы посмотрите! Вы видите? Взгляните на нее!»

— Продолжай, — сказала я. — Мои глаза закрыты, но я слушаю.

Папа любил Шекспира и готов был часами читать маме «Ромео и Джульетту» или «Антония и Клеопатру» на зеленой лужайке, когда над головой пели птицы, а рядом с ним стояла корзина для пикников с хрустящими рогаликами, утиным паштетом, сыром бри, фруктовым рулетом и шампанским. Мама сидела, положив голову на папино плечо, и слушала каждое его слово. Но Шекспира она ненавидела. Так что теперь у папы появилась удобная возможность. Он листал страницы, отыскивая еще один любимый отрывок.

В дверь постучали.

— Привет! — Билл нерешительно вошел в палату. Папа деликатно удалился, сказав, что хочет выпить чаю.

— Я был таким кретином, не поддержал тебя… Просто я не хотел верить, — заговорил Билл после неловкого молчания. Я никогда не видела его за пределами теннисного корта. Мне было странно и непривычно говорить с ним в больничной обстановке.

— Я знаю, — ответила я.

Билл все еще стоял возле двери, переминаясь с ноги на ногу. Потом сел рядом со мной.

— Прости. — Снова долгая пауза. — Они сумеют чем-то тебе помочь? — спросил он.

— Да. Ну, надеюсь.

— Я никогда не забуду, как интересно нам было на корте. И всегда благодаря тебе. Ты была…

— Не говори об этом в прошедшем времени, как будто все позади. — Я неловко заерзала на синтетических подушках. — Я буду играть снова. У меня все пройдет.

На его глазах я увидела слезы. Он отвернулся и вытер их украдкой.

— Не отказывайся от меня, Билл. Я поправлюсь.

Он уже улыбался.

— Используй для борьбы с болезнью решимость, которая была у тебя на корте. Я знаю, ты сможешь это сделать. — Он торопливо чмокнул меня в лоб и ушел.

На меня нахлынула грусть. Почему мне казалось, что теперь я долго не увижу Билла? Ведь это наверняка не конец.

Софи навестила меня в тот вечер и принесла журналы. Она держала меня за руку и выслушивала мои невеселые новости. Ей хотелось, чтобы я поехала в Корнуолл с ней, ее семьей и бойфрендом и Себом. Я легла спать, вцепившись в мечты об этой поездке. Хоть что-то, о чем я могла мечтать. И снова подумала о Билле и о том, что он мне сказал.

В больнице я лежала уже пятый день, но от индометацина лучше мне не становилось; пожалуй, боли даже усиливались. Несмотря на покой, мое левое колено горело. За это время я узнала, что, если один или несколько суставов распухли и горячие, вызывают боль и серьезный дискомфорт, это называлось здесь «вспышкой». Мое колено напоминало маленький радиатор, жидкость бурлила в нем, как горячая, жидкая похлебка.

— Откуда берется эта жидкость? — спросила я у доктора Бакли, удивленно глядя на свою коленку.

— Синовиальная оболочка, выстилающая сустав, воспаляется; из-за этого сустав делается таким тугоподвижным и болезненным. Иногда этим все и ограничивается. Но в вашем случае из воспаленной оболочки выделяется жидкость. Если мы сумеем ее вытянуть, то колену будет комфортнее. Еще я собираюсь ввести в сустав стероиды, и это очень эффективно уменьшает воспаление — это обычное лечение для таких вспышек, как ваша.

Он начал готовить необходимые инструменты, а я пыталась осмыслить его слова. Привычные ему, для меня они звучали на манер иностранной речи.

— Скажите мне, если будет слишком больно, и я немедленно перестану, — пообещал он. Ощупал колено, отыскивая подходящее место, куда можно было вставить иглу и откачать жидкость. Толстая игла с пробиркой выглядела пугающе. — А теперь думайте о чем-нибудь приятном.

Мое тело напряглось, как струны скрипки. Не получалось у меня думать о чем-то приятном. Ну хорошо. Попробую. Я бегу по золотистому песку вместе с Себом, мягко плещут волны синего моря…

Игла вошла в коленку.

Я глубоко и размеренно дышала. Я плаваю рядом с дельфинами… Дельфинами? Забудь про них.

— Больно… ЧЕРТ. О боже. — Я крепко сжала руку сиделки. — Вы почти закончили? — Я прерывисто вздохнула.

— Молодец, хорошая девочка, все вытерпела. Как я вижу, вы читаете «Короля Лира», — заметил доктор Бакли, глядя на книгу.

— Да, — проскулила я. Опустила взгляд и увидела отвратительную на вид, густую, желто-оранжевую жижу, собравшуюся в пробирке.

— Это та самая история про Гонерилью и Регану? Старый глупец отдал им свое королевство…

— Вы закончили? — спросила я, хмурясь. — Это ужасно… ужасно… — Игла вошла в особенно чувствительное место, с острым воспалением.

— Еще совсем чуть-чуть. Так, теперь стероид. Все, конец. — Он взял пластырь, нарисовал на нем мордочку Микки-Мауса и налепил на мою коленку. — Храбрая девочка. Теперь станет немного легче. — Он посидел со мной несколько минут, пытаясь утешить. Вот вы сдадите выпускные экзамены, и будет легче. Завтра я загляну к вам, — пообещал он, наконец-то уходя.