Другая Элис - [9]

На холодильнике висела записка, прикрепленная магнитом. Я снял ее и прочитал.

«Элис и Мидж, – говорилось в ней, – я ушла ненадолго. Не ешьте – когда вернусь, на завтрак будут блинчики! С любовью, мама.

P. S. Достала коробки для непогоды, чтобы делать Подобия к Призыву».

Блинчики! Теперь, при свете дня и с блинчиками, замаячившими на горизонте, ночной разговор с Элис о проклятиях казался просто дурным сном. Я окликнул сестру, думая, не принимает ли она душ наверху, но она не ответила, да и трубы не булькали, как обычно, если кто-то мылся в ванной.

Я проснулся один в кровати Элис, что случалось нередко, когда я спал там, на чердаке, – она вставала, не разбудив меня, и передвигалась тихо, как мышка. Странно было другое: в комнате стоял зверский холод. Обогреватели не работали, хотя Элис первым делом всегда включала их.

Я налил в стакан апельсинового сока и сел. Что-то теплое и пушистое проскользнуло под столом у моих ног, а затем темная тень просочилась через кухонную дверь.

– Доброе утро, Твич! – крикнул я вслед, залпом заглотив апельсиновый сок, и приоткрыл ближайшую коробку. Из вороха шерстяных ниток и лоскутов ткани высунулась черная лапа и проказливо шлепнула меня по руке.

– Ой! – я отдернул руку. На большом пальце проступила капелька крови. Коробка на столе зашуршала, и из нее выглянула озорная черная мордочка с ленточкой на ухе.

– О нет, – пробормотал я. Это была Твич.

Я быстро вошел в гостиную и огляделся. У нас и раньше случались проблемы с чужими кошками, проникавшими в дом через кошачью дверь и воровавшими еду у Твич, но сейчас никаких следов вторжения не было заметно. Наверное, непрошеный гость уже улизнул. Только я вернулся на кухню и собрался снова сесть, как услышал характерный сигнал, и что-то зажужжало рядом с тостером.

Телефон Элис.

Оставленный заряжаться. Но Элис, как с ней нередко бывало, не воткнула шнур в сеть. Звуковой сигнал предупреждал о низком заряде батареи. Я подошел, подключил питание и нахмурился. Элис никогда не расставалась с телефоном. Но где же она? Вдруг я засомневался: может, она все еще спит, укрытая одеялом, а я, встав, просто не заметил? Это объяснило бы, почему обогреватели не включены. Я решил пойти и проверить.

Перепрыгивая через две ступеньки, поднялся на второй этаж, затем вскарабкался по складной лестнице на чердак. Нет, я не ошибся. Одеяла откинуты, как я их оставил, и на кровати определенно не было Элис. Однако кровать не пустовала.

– Как ты здесь очутилась? – озадаченно спросил я. – Ты ведь была на кухне минуту назад.

Твич подмигнула мне из-под скомканной простыни, затем демонстративно повернулась спиной и стала вылизывать свою гладкую черную шерсть. Я уже собрался спуститься с чердака, но кое-что привлекло мое внимание.

Слуховое окно в крыше было приоткрыто, совсем немного – щель.

Неудивительно, что здесь так холодно. Я встал на кровати и закрыл окно, затем оглядел комнату и снова посмотрел на Твич. В кошачьей шубке что-то блеснуло: золотистый жетон на фиолетовом бархатном ошейнике. Такого шикарного у Твич не было, ее был зеленым и потертым.

– Погоди-ка, – сказал я. – Ты ведь не Твич, верно?

Кошка перестала вылизываться, вспрыгнула на стол Элис и разлеглась на тетрадях, лениво рассматривая меня.

– Тогда кто ты? Нам лучше увести тебя отсюда, пока мама не вернулась. – Я подошел почти вплотную и говорил тихо, чтобы не спугнуть кошку, но она, похоже, чувствовала себя как дома. Я легонько погладил ее по спине. Она замурлыкала и подняла хвост. Вблизи было заметно, что она все-таки немножко отличается от Твич. Шерсть подлиннее и более холеная, хвост не такой пушистый, и глаза золотистые, а не по-кошачьему зеленые, как у Твич.

Я почесал ей шею, нащупал в шерстке ошейник и на нем маленький, с красивым камешком жетон. Перевернул его, чтобы посмотреть на обратной стороне адрес или номер телефона. Ни того ни другого, хотя выгравированы три буквы:

Т.Э.Э.

Я нахмурился. Т.Э.Э.?

– Ну, пошли, – вздохнул я и попытался приподнять кошку. Она перекатилась на спину и шаловливо отпихнула меня лапами. Подушечки лап черные. И нос. У Твич нос и пятки розовые. А это была совершенно черная кошка – чернее не бывает.

– Ты очень красивая, – сказал я, снова поглаживая ее. – Но тебе нельзя оставаться здесь. Я быстро окинул взглядом чердак и принюхался. Однажды забравшийся в дом кот сделал лужу, но сейчас я не чувствовал никакого запаха. – Во всяком случае, ты ничего не натворила.

– Ничего не натворила? – переспросила кошка. – Ты принимаешь меня за пошлую бродячую кошку? Я прекрасно знаю, как вести себя в доме!

Потрясенный, я отшатнулся, налетел на спинку кровати Элис и прошептал:

– Что-что? – Зажмурился, потряс головой и снова открыл глаза. Кошка все еще была здесь.

– Ты только что… что ты сказала?

– Я сказала, что знаю, как вести себя в доме. – Кошка окинула меня долгим внимательным взглядом, потом вылизала лапу и стала умываться.

Встав на четвереньки, я заглянул под кровать, затем в шкаф и наконец в люк – нет ли кого-то на лестничной площадке. Никого не было, никакой Элис. Никого, кто мог бы сыграть со мной такую шутку.

– Скажи что-нибудь еще. – Я не сомневался: это не может повториться, наверное, у меня что-то вроде лихорадки.