Друг моей юности - [82]

Харви и Хильда ушли первыми. Майя прощалась с ними, повиснув на плече у Рэймонда. Но стоило им уйти, она тут же отлепилась от мужа, отбросила змеиную грацию и повадки послушной жены. Она небрежно, неуклюже растянулась на диване и сказала:

— Только вы теперь не уходите. При Харви никому не удается даже слова вставить, поэтому надо разговаривать после того, как он ушел.

И Джорджия все поняла. Она видела, что Майе не хочется оставаться наедине с мужем, которого она возбудила прилюдными нежностями в каких-то своих целях. Джорджия видела: Майя мрачна и наполнена привычным ужасом оттого, что гости скоро уйдут. Рэймонд же был счастлив. Он сел на край дивана, приподняв для этого ноги сопротивляющейся Майи. И принялся растирать пальцами ее ступню.

— Вот дикарка, — сказал он. — Женщина, которая ходит босиком.

— Бренди! — Майя вскочила. — Я знала, что на званом ужине положено делать что-то еще. Надо пить бренди!

«Он ее любит, а она его нет», — сказала Джорджия Бену сразу после слов про то, что Рэймонд боготворит Майю и очень чистоплотен. Но Бен — видимо, не очень внимательно слушая — решил, что она говорит про Харви и Хильду.

«Нет, нет, нет. Там, кажется, дело обстоит как раз наоборот. С этими англичанами никогда не скажешь. Майя разыграла для них спектакль. И у меня есть предположение почему».

«У тебя обо всем есть предположения», — сказал Бен.

Джорджия и Майя подружились на двух уровнях. На первом уровне они дружили как жены; на втором — как они сами. На первом уровне каждая приглашала другую на ужин. Они слушали, как их мужья вспоминают школьные годы. Шутки, драки, заговоры, катастрофы, тираны и шестерки. Грозные или жалкие одноклассники и учителя. Радости и унижения. Майя спросила, точно ли они не вычитали все это где-нибудь.

— Это звучит как пересказ книжки. Книжки для мальчиков про школу, — сказала она.

Они ответили, что пережили сами все то, о чем пишут в книгах. Наговорившись про школу, они начинали обсуждать кино, политику, знаменитостей, места, где побывали или хотят побывать. Тут Майя и Джорджия могли тоже вступить в разговор. Бен и Рэймонд не считали, что женщины должны помалкивать за общей беседой. Они верили, что женщина по интеллекту ничем не уступает мужчине.

На втором уровне Джорджия и Майя общались на кухнях друг у друга, за кофе. Или ходили вместе обедать в центр города. Там было два места — ровно два, — в которых Майя любила обедать. Одно — «Дворец Великого Могола» — обшарпанный помпезный бар в большом мрачном отеле у железнодорожного вокзала. Бар украшали побитые молью драпировки тыквенного цвета, иссохшие декоративные папоротники, а официанты носили тюрбаны. Для визита туда Майя всегда нарядно одевалась — в складчатые шелковые платья, не очень чистые белые перчатки и удивительные шляпы, которые она откапывала в секонд-хендах. Она притворялась вдовой, служившей вместе с мужем в самых дальних уголках Британской империи. Она певучим голосом обращалась к мрачным молодым официантам: «Не будете ли вы столь добры…» — и потом говорила им, что они чрезвычайно, чрезвычайно любезны.

Они продумали всю биографию вдовы. Джорджию они тоже вплели туда — она была мрачной платной компаньонкой, мисс Эми Джукс, тайно лелеющей социалистические взгляды. Вдова именовалась миссис Аллегра Шорт-Побьери. Ее покойного мужа звали Найджел Шорт-Побьери. Иногда — сэр Найджел. Как-то раз они провели во «Дворце Великого Могола» несколько дождливых послеобеденных часов, почти до вечера, продумывая чудовищные детали медового месяца четы Шорт-Побьери, проведенного в пропитанной сыростью гостинице в Уэльсе.

Другим излюбленным местом Майи был ресторан для хиппи на Бланчард-стрит, где посетители сидели на грязных плюшевых подушках, пристегнутых к деревянным чурбакам, ели коричневый рис со склизкими овощами и пили мутный сидр. (Во «Дворце Великого Могола» Майя и Джорджия пили только джин.) Обедая в ресторане для хиппи, они одевались в длинные красивые дешевые индийские хлопковые платья и притворялись, что сбежали из коммуны, где обе были прислужницами или наложницами фолк-певца по имени Билли Бонс. Они сочинили для Билли Бонса несколько песен — нежных, кротких, про цветочки и голубые глаза, — которые разительно контрастировали с его жадностью и сластолюбием. У Билли Бонса были очень своеобразные интимные привычки.

Когда Майя и Джорджия не играли в эти игры, они откровенно говорили о своей жизни, о своем детстве, о проблемах и мужьях.

— То было ужасное место, — сказала Майя. — Та школа.

Джорджия согласилась.

— Два мальчика из бедных семей в школе для богатых, — продолжала Майя. — Им приходилось тянуться изо всех сил. Чтобы не опозорить свои семьи.

Джорджия не назвала бы семью Бена бедной, но знала, что в таких вопросах все относительно.

Майя сказала, что каждый раз, когда к ним кто-то приходит на ужин или на вечер, Рэймонд заранее отбирает пластинки и складывает их в правильном порядке.

— Мне кажется, когда-нибудь он начнет вручать гостям при входе список заранее утвержденных тем для беседы, — сказала Майя.

Джорджия поведала, что Бен до сих пор каждую неделю посылает письмо двоюродной бабушке, которая дала денег на его обучение в школе.