Дрожь - [36]

— А что ты хочешь от меня услышать?

— Ты хотел посмотреть, узнаю ли я это место. — Я сделала еще шаг, сократив разделявшее нас расстояние. Даже не прикасаясь к нему, я чувствовала тепло его тела. — Это ты каким-то образом рассказал мне об этом лесе. Как тебе удалось?

— Я и пытаюсь тебе это объяснить, только ты не слушаешь. До чего же ты упертая. Мы так разговариваем. Это единственный язык, на котором мы можем общаться. Образы. Несложные образы. Ты превратилась в одну из нас, Грейс. Просто внешне осталась прежней. Пожалуйста, поверь мне.

Он продолжал стоять с поднятыми руками, но губы у него неудержимо растягивались в улыбке.

— Значит, ты притащил меня сюда только ради того, чтобы я это увидела.

Я сделала еще один шаг к нему, и он отступил назад.

— Тебе здесь нравится?

— Обманом, заметим, притащил.

Еще один шаг вперед и еще один — назад. Улыбка стала шире.

— Так нравится или нет?

— Прекрасно зная, что мы здесь никого не встретим.

Его зубы сверкнули в улыбке.

— Нравится?

Я ткнула кулаком ему в грудь.

— Ты ведь знаешь, что да. И с самого начала это знал.

Я попыталась ткнуть его еще раз, но он перехватил мои запястья. Какое-то время мы стояли и смотрели друг на друга: он сверху вниз на меня с застывшей на лице полуулыбкой, и я снизу вверх на него, этакая картина «Парень и девушка». Этот момент как нельзя лучше подходил для того, чтобы поцеловать меня, однако же он не поцеловал. Он просто стоял и молча смотрел на меня, и когда я сообразила, что вообще-то никто не мешает мне поцеловать его первой, улыбка уже сползла с его лица.

Сэм медленно вернул мои руки на место и выпустил мои запястья.

— Я рад, — произнес он очень тихо.

Я застыла в той же позе, в какой оставил меня стоять Сэм.

— Ты должен был меня поцеловать! — возмутилась я.

— Я думал об этом.

Я не могла оторвать глаз от его мягких, печальных губ, точно таких же мягких и печальных, как и его голос. Наверное, неприлично было так таращиться, но я просто не могла перестать думать о том, как сильно мне хочется, чтобы он меня поцеловал, и как глупо так отчаянно этого хотеть.

— И что же тебе мешает?

Он наклонил голову и легонько коснулся моих губ своими. Прохладные и сухие, они были безмерно деликатными, однако же их прикосновение сводило с ума.

— Мне нужно поскорее в тепло, — шепнул он. — Холодает.

Впервые за все время я обратила внимание на ледяной ветер, пронизывающий до костей. Резкий порыв подхватил с земли опавшие листья и взметнул их в воздух, и на миг мне показалось, что я чую волчий запах.

Сэм поежился.

Прищурившись, чтобы лучше видеть его лицо в сумеречном свете, я внезапно поняла, что в глазах у него застыл страх.

Глава 25 Сэм 37 °F

Мы не бросились бежать обратно к дому. Перейти на бег значило признать нечто такое, с чем я не готов был иметь дело у нее на глазах, — собственную суть. Вместо этого мы двинулись вперед гигантскими шагами, не разбирая дороги, так что палая листва и сучья затрещали под ногами, а наше собственное шумное дыхание заглушало все остальные звуки наступающего вечера. Холодный воздух забирался ко мне за шиворот, все тело покрылось гусиной кожей.

Если не выпускать ее руку, все будет хорошо.

Любой неверный поворот неминуемо увел бы нас далеко от дома, но я не мог заставить себя сосредоточиться на окружающей местности. Перед глазами у меня вспыхивали и гасли картины человеческих тел, превращающихся в волчьи, — за годы, проведенные в стае, я видел сотни таких превращений. Воспоминание о первом разе, когда я стал свидетелем превращения Бека, пламенело в моей памяти, куда более яркое и живое, чем багровеющий за деревьями закат. Я помнил безжизненный белый свет, льющийся в окна гостиной в доме Бека, и то, как тряслись его плечи, в то время как он сидел, вжавшись в диван.

Я стоял перед ним и смотрел на него с высоты своего небольшого роста, лишившись дара речи.

 «Уведите его! — закричал Бек в направлении коридора, хотя глаза у него были полузакрыты. — Ульрик, забери Сэма!»

Пальцы Ульрика больно впились мне в локоть, как сейчас впивались в запястье пальцы Грейс; она тащила меня через лес обратно туда, откуда мы пришли. За деревьями притаилась ночь, только и ждущая, чтобы завладеть нами, непроглядная и ледяная. Но Грейс не сводила глаз с солнца, неумолимо клонящегося за горизонт на краю леса, и упрямо тянула меня вслед за ним.

Его сияющий ореол почти ослеплял меня, превращал деревья в темные силуэты, и внезапно я снова стал семилетним мальчишкой. В памяти так живо, совсем как наяву возник узор из звездочек на моем старом покрывале, что у меня подкосились ноги. Я цеплялся за плотную ткань, а она мялась и рвалась у меня в пальцах.

«Мама! — срывающимся голосом позвал я. — Мама, меня сейчас вырвет!»

Я корчился на полу в ворохе одеял, криках и рвоте, содрогаясь и хватаясь за пол в попытках уцепиться за что-то, когда в дверном проеме возник знакомый силуэт матери. Я вскинул на нее глаза, прижимаясь щекой к полу, и попытался позвать ее по имени, но не смог выдавить ни звука.

Она упала на колени и смотрела, как я превращаюсь в волка.

— Ну наконец-то, — вздохнула Грейс, выдирая меня обратно в окружающую нас реальность леса. Она запыхалась, как будто мы бежали. — Пришли.