Дрожь - [59]
Полчаса на диване, – мать крутилась где-то поблизости, телевизор выключен, – в такой день достаточно и матери. Это открывание и закрывание шкафчиков, эта стиральная машинка, это громыхание кастрюлями будто назло.
Головная боль не проходила. Требовался клин.
– Я пойду, – бросил он и вышел на улицу.
Жираф выглядел ровно так, как Себастьян себя чувствовал. Они пошли в магазин, где глуховатая Гурная притворялась, что совсем не засыпает над кроссвордом.
– Что берем, мальчики?
– Четыре бутылки «Тыского», – потребовал Жираф. – Холодного.
Выпили, потом выпили еще по две, и началось, как всегда начиналось: четыре бутылки, потом еще по пивку, да можно и по два, сверху косяк, сверху чекушка, и вот уже наступил вечер, мир расшатывается, мысли разбалтываются, язык словно какое-то неудовлетворенное животное.
Около полуночи Себастьян решил, что перекладина для ковров проигрывает кровати, попрощался с компанией (несколько парней и пищащих девчонок) и пошел к подъезду, а потом наверх, по раскачивающейся лестнице. Руки, пальцы, карман, ключи, один, другой, не тот, этот тоже, наконец: замочная скважина, шорох, скрежет. Открыто.
Он завалился в квартиру. Один ботинок, второй. Входная дверь громко хлопнула. Господин в своих владениях.
– Привет, Себастьян, – услышал он вдруг.
Фигура у стола. Не мать. Ах…
– Дядька!
Дядя Казик сидел, сгорбившись над столом и обняв ладонями кружку, скорее всего, с чаем. Дядя Казик не пил ничего крепче чая и кофе.
– Мама пошла спать, – сказал он, смотря на парня тем специфическим, слегка скучающим взглядом человека, который научился на очень многие вещи плевать с высокой колокольни. – Но я решил дождаться тебя.
Себастьян не ответил, а лишь бросил кофту в комнату и протянул руку. В детстве дядя всегда сжимал его ладонь, будто не контролировал свои большие шершавые клещи на концах рук. Через некоторое время мальчик стал отвечать тем же, и приветствия превратились в двадцатисекундные поединки на выносливость. Вот и сейчас они смотрели друг другу в глаза и сдавливали пальцы.
Дядя сдался первым.
– Садись.
– Ну щас, щас. – Себастьян нырнул в холодильник, и сразу звякнуло стекло. – Пивка?
– Спасибо, не надо.
Опустился на стул, ключами поддел крышку бутылки.
– Рассказывай, – улыбнулся дядя поверх чая. – Как дела?
– Да, в принципе, ничего интересного. Выпускные экзамены скоро и все такое.
Дядя отхлебнул, поднял брови, улыбнулся чуть шире.
– Ой, Себастьян. Давай-ка развлеки дядю. Барышня какая-нибудь есть?
– Какая-то есть. Ну время от времени.
– Уже что-то.
Себастьян постучал пальцем по бутылке.
– Дядька, ты ведь умеешь хранить тайны? – спросил он наконец и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Просто тут такое дело… Я вчера нассал в исповедальне.
– Что, прости?
– В исповедальне нассал. В костеле.
Дядя почесал голову и развел руками.
– Вот уж развлек так развлек. Но… Но зачем?
– Злой был.
– И от злости?..
– У матери все жутко болело, я взбесился, ну и по пьяни, знаешь, дядька, как это бывает…
– Знаю.
– Поплелся туда, вломился как бы…
– В костел?
– …ну и нассал. Знаю, что глупо.
Казимеж медленно кивал головой.
– Но я все равно не очень понимаю. Какая связь между костелом и тем, что у мамы все болело?
Себастьян пожал плечами и хлебнул из бутылки. Казимеж откинулся на стуле и произнес:
– Я думал, люди в твоем возрасте уже не верят в Деда Мороза, Бога и тому подобное.
– Как сказать… Не то чтобы я на сто процентов уверен, но тем не менее… Впрочем, и ты, дядька, не знаешь на сто процентов, например… Ну понимаешь, о чем я.
Дядя смотрел на него из-под кустистых бровей и ковырял языком в зубах.
– Послушай, я тебе кое-что скажу, ладно? – начал он, смотря куда-то в стену над головой Себастьяна. – Некоторое время назад я прочитал в журнале «Новая фантастика» статью о вероятности. Там было написано, что все – абсолютно все – можно предвидеть. Предположим, ты бросаешь кубик. Бросаешь и не знаешь, что выпадет, так?
Себастьян утвердительно кивнул.
– Но если бы ты мог каким-то образом рассчитать все факторы: трение, силу броска, что там еще, плотность воздуха и тому подобное, – то всегда мог бы вычислить, что выпадет. Правильно?
– Ну мог бы.
– То есть дело совсем не в случайности, а в других вещах. Просто мы не умеем точно их рассчитывать и потому не знаем, что выпадет. Так?
– Ну да.
– И вот однажды утром мне не хотелось вставать с кровати. Я стал размышлять, встану сразу или, может, через пять минут, а может, вообще не встану, понимаешь? Посмотрел на журнал, лежавший возле кровати, и вспомнил ту статью. А теперь представь, что ты сам должен принять какое-то решение. К примеру, идешь по темной дороге, и лежит пьяный мужик с чемоданом, набитым деньгами. Твои действия?
– Не знаю. А он в сознании?
– Вот именно. То, как ты поступишь, зависит от того, в сознании ли он, насколько тебе нужны деньги, видит ли тебя кто-нибудь, как прошел твой день, трезвый ли ты, болит ли что-то и так далее. Правильно?
– Угу.
– На решения человека влияют разные вещи. Значит, если бы ты умел, предположим, как-то все рассчитать, всегда можно было бы проверить, что ты сделаешь. Правильно?
– Ну вроде да.
– А если бы тебе второй раз пришлось принимать решение, и ты оказался бы в идентичных обстоятельствах, действительно идентичных, то поступил бы так же. Ты бы не выбрал другой вариант. Человек подобен механизму: в нем есть всякие вещи, воздействующие на тебя, и то, как они сложатся, определяет твое поведение. Это значит, что свободы воли не существует. А ведь свободой воли нас якобы наделил Бог. Но если ее нет, следовательно, и Бога тоже нет.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Это мир, в котором следят за каждым. Это мир, в котором демократия достигла абсолютной прозрачности. Каждое действие фиксируется, каждое слово записывается, а Система имеет доступ к мыслям и воспоминаниям своих граждан – всё во имя существования самого безопасного общества в истории. Диана Хантер – диссидент, она живет вне сети в обществе, где сеть – это все. И когда ее задерживают по подозрению в терроризме, Хантер погибает на допросе. Но в этом мире люди не умирают по чужой воле, Система не совершает ошибок, и что-то непонятное есть в отчетах о смерти Хантер.
Когда из дома призрения Шейкер-Хайтс при загадочных обстоятельствах исчезают двадцать шесть пожилых пациентов, Линор Бидсман еще не знает, что это первое событие в целой череде невероятных и странных происшествий, которые вскоре потрясут ее жизнь. Среди пропавших была ее прабабушка, некогда знавшая философа Людвига Витгенштейна и всю жизнь пытавшаяся донести до правнучки одну непростую истину: ее мир нереален. Но поиски родственницы – лишь одна из проблем. Психотерапевт Линор с каждым сеансом ведет себя все более пугающе, ее попугай неожиданно обретает дар невероятной говорливости, а вскоре и телевизионную славу, местный магнат вознамерился поглотить весь мир, на работе творится на стоящий бардак, а отношения с боссом, кажется, зашли в тупик.
Нортгемптон, Великобритания. Этот древний город некогда был столицей саксонских королей, подле него прошла последняя битва в Войне Алой и Белой розы, и здесь идет настоящая битва между жизнью и смертью, между временем и людьми. И на фоне этого неравного сражения разворачивается история семьи Верналлов, безумцев и святых, с которыми когда-то говорило небо. На этих страницах можно встретить древних демонов и ангелов с золотой кровью. Странники, проститутки и призраки ходят бок о бок с Оливером Кромвелем, Сэмюэлем Беккетом, Лючией Джойс, дочерью Джеймса Джойса, Буффало Биллом и многими другими реальными и вымышленными персонажами.
В недалеком будущем пациенты реабилитационной клиники Эннет-Хаус и студенты Энфилдской теннисной академии, а также правительственные агенты и члены террористической ячейки ищут мастер-копию «Бесконечной шутки», фильма, который, по слухам, настолько опасен, что любой, кто его посмотрит, умирает от блаженства. Одна из величайших книг XX века, стоящая наравне с «Улиссом» Джеймса Джойса и «Радугой тяготения» Томаса Пинчона, «Бесконечная шутка» – это одновременно черная комедия и философский роман идей, текст, который обновляет само представление о том, на что способен жанр романа.