Дрожь и оцепенение - [2]
Она разговаривала со мной, а я слушала её мягкий интеллигентный голос. Она показывала мне папки, объясняла, о чём шла речь, улыбалась, а я не замечала, что не слушаю её.
Затем, она предложила мне прочесть документы, которые были приготовлены на моём столе, стоящем напротив её собственного, и принялась за работу. Я послушно листала бумажки, которые мне дали просмотреть. Это были регламенты и перечни.
При взгляде на её лицо в двух метрах передо мной у меня захватывало дух. Её опущенные над цифрами веки мешали ей увидеть, что я её изучала. У неё был самый красивый в мире нос, японский нос, этот неповторимый нос с тонкими деликатными ноздрями, которые узнаешь среди тысяч. Не каждый японец обладает таким носом, но если кто-нибудь имеет такой нос, он может быть только японского происхождения. Если бы у Клеопатры был такой нос, география планеты претерпела бы серьёзные изменения.
К вечеру было бы мелочным полагать, что ни одно из моих знаний, благодаря которым меня приняли на работу, не послужили мне. В конце концов, я хотела работать на японском предприятии, и я добилась своего.
Первый день на работе показался мне замечательным. Потом я убедилась, что именно таким он и был.
Я всё ещё не понимала, какова была моя роль на этом предприятии, и мне было всё равно. Кажется, на господина Саито моё присутствие действовало угнетающе, но меня это не волновало. Я была очарована своей коллегой. Ради одной дружбы с ней я согласна была оставаться по десять часов подряд в стенах компании Юмимото.
Матово-белый цвет её лица был в точности таким, о котором говорил Танидзаки. Фубуки в совершенстве воплощала японскую красоту, поражал лишь её рост. Лицо, венчавшее её долгий силуэт, было подобно «гвоздике древней Японии», символу благородной девушки прошедших времён. Ему было суждено царить над миром.
Юмимото была одной из самых крупных компаний мира. Господин Ханеда руководил отделением Импорта-Экспорта, который покупал и продавал всё, что существовало на планете.
Импортно-экспортный каталог Юмимото был титанической версией стихов Превера2: от финского эмменталя3 до сингапурской соды, мимоходом через канадское оптическое волокно, французские покрышки и тоголезский джут, всё было охвачено каталогом.
Деньги в Юмимото превосходили человеческое воображение. Начиная с некоторого нагромождения нулей, суммы покидали мир чисел и переходили в область абстрактного искусства. Мне было интересно, был ли в компании индивидуум, способный обрадоваться выигрышу в сто миллионов йен или оплакивать потерю этой же суммы.
Служащие Юмимото, так же, как и нули, приобретали своё значение, только стоя позади других цифр. Все, кроме меня, потому что я не достигала даже значения нуля.
Шли дни, а от меня до сих пор не было никакой пользы. Но меня это совсем не тревожило. Казалось, обо мне забыли, и в этом была своя прелесть. Сидя за своим столом, я читала и перечитывала документы, которые мне дала Фубуки. Они были чудовищно неинтересны, за исключением одного, в котором перечислялись служащие Юмимото: там были вписаны фамилии, имена, дата и место рождения.
Сами по себе эти сведения не содержали ничего завораживающего. Но когда голоден, то и краюшка хлеба выглядит аппетитно: в состоянии бездействия и поста, в котором находился мой мозг, этот список показался мне столь же пикантным, как какой-нибудь журнал скандалов. По правде говоря, это было единственным документом, который я понимала.
Чтобы иметь вид работающего человека, я решила заучить список наизусть. В нём было около сотни имён. Большинство служащих состояло в браке и имело детей, что усложняло мою задачу.
Я зубрила, склоняясь над папкой, потом поднимала голову, чтобы повторить про себя. Всякий раз, отрываясь от папок, я видела Фубуки, сидящую напротив.
Господин Саито больше не просил меня писать писем Адаму Джонсону, да и никому другому. Впрочем, он вообще не просил меня ни о чём, кроме чашки кофе.
Каждый, кто впервые приходит на работу в японскую фирму, начинает с осякуми — «почтенной чайной церемонии». Я отнеслась к этой обязанности тем более серьёзно, поскольку это было единственным делом, порученным мне.
Очень быстро я узнала привычки моих коллег: чёрный кофе господину Саито в восемь тридцать. Господину Унадзи кофе с молоком и двумя кусочками сахара в десять часов. Господину Мидзуно стакан кока-колы через каждый час. Господину Окада английский чай, слегка разбавленный молоком, в семнадцать часов. Для Фубуки — зелёный чай в девять часов, чёрный кофе в двенадцать часов, зелёный чай в пятнадцать часов и завершающий чёрный кофе в девятнадцать часов. Каждый раз она благодарила меня с обворожительной вежливостью.
Это скромное занятие оказалось первым шагом в череде моих злоключений.
Однажды утром господин Саито объявил мне, что вице-президент принимал в своём офисе важную делегацию из дружественной фирмы:
— Кофе на двадцать персон.
Я вошла к господину Омоти со своим большим подносом и исполнила все наилучшим образом: я подавала каждую чашку с подчёркнутым смирением, бормоча самые изысканные фразы, опуская глаза и кланяясь. Если бы существовал орден за заслуги в осякуми, я по праву могла претендовать на него.
Разговоры с незнакомцами добром не кончаются, тем более в романах Нотомб. Сидя в аэропорту в ожидании отложенного рейса, Ангюст вынужден терпеть болтовню докучливого голландца со странным именем Текстор Тексель. Заставить его замолчать можно только одним способом — говорить самому. И Ангюст попадается в эту западню. Оказавшись игрушкой в руках Текселя, он проходит все круги ада.Перевод с французского Игорь Попов и Наталья Попова.
«Словарь имен собственных» – один из самых необычных романов блистательной Амели Нотомб. Состязаясь в построении сюжета с великим мэтром театра абсурда Эженом Ионеско, Нотомб помещает и себя в пространство стилизованного кошмара, как бы призывая читателяне все сочиненное ею понимать буквально. Девочка, носящая редкое и труднопроизносимое имя – Плектруда, появляется на свет при весьма печальных обстоятельствах: ее девятнадцатилетняя мать за месяц до родов застрелила мужа и, родив ребенка в тюрьме, повесилась.
Знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии Претекстат Tax близок к смерти. Старого затворника и человеконенавистника осаждает толпа репортеров в надежде получить эксклюзивное интервью. Но лишь молодой журналистке Нине удается сделать это — а заодно выведать зловещий секрет Таха, спрятанный в его незаконченном романе…
Блистательная Амели Нотомб, бельгийская писательница с мировой известностью, выпускает каждый год по роману. В эту книгу вошли два последних – двадцать девятый и тридцатый по счету, оба отчасти автобиографические. «Аэростаты» – история брюссельской студентки по имени Анж. Взявшись давать уроки литературы выпускнику лицея, она попадает в странную, почти нереальную обстановку богатого особняка, где ее шестнадцатилетнего ученика держат фактически взаперти. Чтение великих книг сближает их. Оба с трудом пытаются найти свое место в современной жизни и чем-то напоминают старинные аэростаты, которыми увлекается влюбленный в свою учительницу подросток.
«Страх и трепет» — самый знаменитый роман бельгийки Амели Нотомб. Он номинировался на Гонкуровскую премию, был удостоен премии Французской академии (Гран-при за лучший роман, 1999) и переведен на десятки языков.В основе книги — реальный факт авторской биографии: окончив университет, Нотомб год проработала в крупной токийской компании. Амели родилась в Японии и теперь возвращается туда как на долгожданную родину, чтобы остаться навсегда. Но попытки соблюдать японские традиции и обычаи всякий раз приводят к неприятностям и оборачиваются жестокими уроками.
Любить так, чтобы ради любви пойти на преступление, – разве такого не может быть? А любить так, чтобы обречь на муки или даже лишить жизни любимого человека, лишь бы он больше никогда никому не принадлежал, – такое часто случается?Романы Амели Нотомб «Преступление» и «Ртуть» – блестящий опыт проникновения в тайные уголки человеческой души. Это истории преступлений, порожденных темными разрушительными страстями, истории великой любви, несущей смерть.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.