Древняя Русь: наследие в слове. Добро и Зло - [60]

Собирая все известные (и весьма распространенные) формы с префиксом зло-, мы сразу же замечаем их отличие от сложений с благо- и добро-: они обозначают то же, но с обратным знаком. Зловѣрьство тоже вера, но неправильная (ересь), злодѣйство тоже деяние, но отрицательного свойства (преступление), злонравие тоже нрав, только уж очень нехороший. В древнерусском языке слова с приставкой зло- не совсем совпадают с современными образованиями такого же типа (хотя бы в объеме «Толкового словаря» В. И. Даля). Это различие важно, оно подчеркивает разное отношение к злу в древности и теперь. В древнерусском языке приставка зло- соединяется с корнями, обозначающими этические и религиозные понятия, такими, как жизнь, страдание, вера. Сколько бы слов такого рода мы ни приводили, вывод может быть только такой: понятия о злом противоположны понятиям о благе и никак не пересекаются с представлениями о конкретных проявлениях блага в добре. Могут быть пары типа благочьстие — злочьстие, благожитие — зложитие и пр., а страдание и козни вообще связаны только с корнем зло-. Благо и Зло — две крайности отвлеченного характера, между ними находится место и добру, но в очень усеченном виде.

Современное же представление о зле охватывает неизмеримо большее поле сознания, что и находит свое отражение в словах. Зловѣрие (зловѣрство) еще сохраняются как слова и сегодня, но главное — в широком распространении слов, обозначающих не духовно-душевную, а умственно-рассудочную сферу человеческой деятельности.

В самом деле, зловредство, зложелание, зломудрие, зломысленность, злонамеренность, злопамятство, злопомышление, злоумышленность, злоразумие, злоречие, злословие, злоязычие и прочие подобные термины, не исключая и злорадства, встречаются не только в словарях. Именно интеллектуальная деятельность человека со времени, прошедшего от XV в., получала такое количество отрицательных определений, и легко понять, почему это случилось. Мысль в противоположность чувству (ум в противопоставлении душе) не пользовалась симпатиями церкви, но и сама по себе мысль, по нравственным признакам неопределенная, давала основания для сохранения предосторожности. Мысль, ум, разум сами по себе отмечены положительно, но возможность злоупотребления ими все-таки существовала и оценивалась негативно. Но — только мысль! Свободная от противопоставления блага-добра мысль, новая энергия человеческого существования, неизвестная в эпоху раннего Средневековья и не очень активная в Средние века, проявляла себя все настойчивее. Усиление понятия «зла» наш язык видит в активной расточительности «злой силы» — мысли, не навязанной нравственностью и не освященной благодатью.

Такой вывод — не натяжка. Древние сложения с префиксами благо- и добро- с самого начала образовались как имена существительные, независимо от того, были ли они калькированы или созданы славянскими книжниками. А имя существительное есть имя — существенный признак, который скрывает в себе понятие или символ в законченно созданном виде.

Не то у сложений со зло-. Они в большинстве своем вторичны и долго существовали в виде глагольных форм или как прилагательные, т. е. обозначали не сущность как законченность идеи (в мысли), а согласно случайному признаку, который мог варьировать в широких пределах. Злонамеренный, злонавязчивый, злопамятный... а затем злонамеренность, злонавязчивость, злопамятность... Связь имени с исходным определением ощущается еще и в современном словоупотреблении; злодушие, например, Владимир Даль определяет как «свойство злодушного», т. е. это либо «злой по душе», либо «от злой души исходящий». Зло переменчиво и взаимообратимо, оно постоянно раздваивается, в случае надобности исходя из чего-то другого — от зла, злодея или самого злодейства. Это и находит свое выражение в понятии, скрытом за словом. Злонамеренность — «свойство злонамеренного (у кого цель действий — дурная, злая; с умыслом делающий зло, сознательно вредящий)».

Сравним цепочку слов, образованных с помощью всех трех «наставок». Их не так уж и много.

Благодушие — добродушие — злодушие

благомыслие — добромыслие — зломыслие

благонравие — добронравие — злонравие

благодѣяние — добродѣяние — злодѣяние

Никакие другие сложения с благо-, добро-, зло- не образуют столь законченного ряда соответствий. Это значит, что наша классификация по принципу выделения «души — разума — воли» отражается в языковом мышлении объективно, находит отражение в ключевых словах культуры. Возможные словесные варианты (типа зломыслие, злоумие, зломудрие) представляют собой всего лишь оттенки общего смысла, которые связаны именно и только с «мыслью» как воплощением «ума». Что же касается «состояний» (благодарьствие) или «отношений» (благолюбие), то характеристики «злого» тут не участвуют. Зло само по себе обрывает все связи и отношения; оно не терпит состояний, поскольку изначально деятельно, и не приемлет отношений, потому что всегда эгоистично. Оно внутренне замкнуто на себе самом, и Благо не распространяет на него своих лучей. Оно нацелено на разрыв и распад, и в этом полностью совпадает с аналитичностью мысли, всегда готовой не соединять в подобии и тождестве (как добро и благо), но различать в противоположностях. Зло и есть противоположность Благу. Только