Древняя Русь: наследие в слове. Добро и Зло - [42]

Сказанное подтверждается употреблением слов чюдо и диво в древнейших восточнославянских текстах.

В старославянских текстах слово чюдо еще, безусловно, связано с обозначением только сверхъестественных явлений и лиц, тогда как слово диво — нет. Но это не значит, что именно второе слово стало фактом живого разговорного языка. Оно тоже обозначает столь же мистические силы, хотя и не всегда одобряемые церковью. Нерасчлененность смысла ‘возвышенный — дикий’ (своенравный) представлена во многих переводах апокрифов и описывает состояние, близкое к утрате разума: «Да ти тя обличить и в див тя сотворять всѣмъ человѣкомъ» (Жит. Вас. Нов., с. 388), а о юродивой сказано: «Дивъ его бяше обуялъ» (Жит. Андр., с. 168 = έκστάσις). По свидетельству И. В. Ягича (Ягич 89, 92), в древнейших славянских переводах варьировались слова дивьнъ-прѣславьнъ при переводе греческих παράδοξος и θαυμάστος, но греческий глагол θαυμάζω переводили глаголами дивитися или чюдитися. Правда, различные версии одного и того же текста разнятся в использовании этих славянских глаголов. Например, Евангелие от Матфея IX, 8 «дивишися и прославиша Бога, давъшаго таку власть чловѣкомъ» (εθαυμάσαν και εδοξασαν) в восточноболгарском варианте, представленном многими древними списками, предлагает форму чюдишася. Такие комбинации нередки, но всегда видно, что древнейший перевод предпочитал слово дивитися, тогда как мораво-паннонские переводы используют глагол чюдитися.

Древнерусские переводы в этом отношении ближе к восточно-болгарским, чем к западнославянским, что определяется общей зависимостью в книжной традиции. В более поздних восточнославянских текстах взаимоотношения обоих корней оказываются вконец запутанными.

На основе текстологических сопоставлений можно сделать вывод, что уже в ранних славянских переводах слова с корнями чюд- и див- не были лексическими вариантами; каждый выступает в самостоятельном значении, лишь отчасти пересекавшемся со значениями другого корня в составе различных производных слов. И если для корня чюд- более характерно значение ‘ужасный’ (по величине или виду: ужасающий), то див- — это ‘умопомрачительный’ (невероятный). В некоторых переводах Библии варьируются словаужасъ-чудо, ужаснутися-чудитися при греч. η έκστασισ εξισταναι (Михайлов 1912, с. 384); наоборот, в двух разных переводах книг Мефодия Патарского для греч. εξαισιος избирают либо изрядьнъ (т. е. невероятный), либо дивьнъ.

Для обозначения чувства удивления в «Изборнике» 1073 г., как и во всех вообще восточноболгарских текстах, предпочитается корень чюд- (чюденъ, чюдится, чюдо), и только в отношении к Богу возможно (при тех же греческих глаголах) употребление форм типа дивьнъ, дивитися. Бог по-прежнему Дивъ. Той же традиции обозначения следуют и древнерусские книжники раннего времени. Есть только маленькое отличие от восточноболгарских: древнерусские переводчики различают объект и впечатление о нем. Так, в переводе «Пандект Никона Черногорца» на фоне частых употреблений слов типа чюдо, чюдный, чюдно встречаются выражения вроде «и дивьни будуть» (Пандекты, с. 157об.) — удивляются, удивлены. Сопоставление этого перевода с болгарской его версией помогает установить многозначность глагола дивитися. Там, где древнерусский переводчик использует слово удивишися, удивившися, его болгарский коллега предпочитает (видимо, в соответствии с оригиналом) глагол ужасеся. В изобразительной системе древнерусского перевода «Пандект» глагол дивитися несет значение чудесного, ужасного, весьма выразительного.

В этом смысле древнерусские переводы отдают предпочтение именно производным словам от корня див-, и число таких примеров очень велико. Пословичное выражение, использованное Даниилом Заточником, «Дивья бы!» — показывает включенность именно этого слова в разговорную речь.

Ну, а чудо-юдо?

Чуд- и куд- одного корня: кудесникъ — это тот, кто — кудит, т. е. при благоприятных обстоятельствах вполне в состоянии произвести чудо. Чудо — но не диво. Чего нет, — того нет, и то невозможно.

Очень рано слово чудо стало сближаться с новым образованием (иногда его признают заимствованием) чуж- (в другом произношении щудъ) — ‘чужой, чужак’. Все чужое вызывает подозрение; оно неопределенно и потому опасно. Неприятие такого чужого «чуда» распространили указанием на имя предателя Иуды, вызывающее дополнительно неприятное чувство: чудо-юдо.

Из двух близких по смыслу слов восточные славяне предпочли слово диво и почти не употребляли слова чудо (кроме священников, конечно). Глагол чудитися очень редок, а вот дивитися русичи не уставали. До сих пор осознается существенная разница между двумя глаголами. «Чудится» — всего лишь кажется, а вот «удивиться» — это вполне реальное отношение к необъятности мира и знания о нем. В Древней Руси удивлялись тому, до чего можно дойти умом и духом, а чудятся — недоумевают — по поводу того, что никак понять невозможно. Из этого можно сделать вывод, что дивитися относилось к описанию интеллектуальной и духовной сферы деятельности, а чудитися — к чувственной, более низкой по восприятию.

Кроме того, из древнерусских источников следует, что умопомрачительность дивного и ужасная степень изумления чудным временами менялись местами. Чувство удивления — разной степени и различного качества — буквально окутывает все древнерусские тексты. «И удивился я красоте ее, и учудился, и изумился, вострепетал, и не до насыщения получил сладкаго ея вида» (Жит. Вас. Нов., с. 505) — говорит о Богородице герой одного «Жития». Удивление всегда согласуется с из-ум-лением (утратой рассудка), поскольку сопровождается страхом.