Древний свет - [21]

— Молли, вам не нужно об этом беспокоиться. Это не повлияет на отношения «ПанОкеании» со Ста Тысячами.

— Не опекайте меня, — дружелюбно сказала она, — и не будьте такой ужасно напыщенной, Линн. Я — глава миссии, я должна знать. Есть какое-то объяснение?

— Не понимаю, почему от меня можно ожидать понимания образа мыслей ортеанцев, если я не знаю даже, как работает человеческий ум.

— Линн…

Если ты старше на десять лет, это мало что значит, но дает способность заставить детей замолчать. Я оборвала ее сентенцию взглядом.

— В этом мне нужно еще разобраться, — сказала я, прошла по крыше, спустилась по ступеням и не услышала от нее ни звука.

Решимость вывела меня наружу, в прохладу улицы, и проворно повела по городу от Резиденции туда, где находилось жилище Кассирур Альмадхеры. Я не нашла там взрослых ортеанцев, но один аширен постарше направил меня вниз, в сторону набережной.

Небо закрывала легкая дымка, придавая ему цвет молочной голубизны, а воздух был недостаточно прозрачен. Человеческое тело чувствует разницу: солнечный свет слишком слаб, ветер слишком холоден — однако этот день ощущался как начало весеннего сезона. Я шла вниз между напоминающими бисквит стенами, вспоминая, каким жарким, ослепительным и жестким бывает поздний Ханис в Свободном порту Морврен, и как из этого порта отплывают джат-рай ко всем побережьям обоих континентов.

Ветер неспокойными волнами гнал воду в морском рукаве. Я почувствовала водяную пыль и задрожала, оглядывая пристань. Возле конторы начальника порта было пришвартовано несколько прибрежных джат-рай , и еще больше их стояло по другую сторону пролива, в доках другого острова Свободного порта. Десять лет назад я стояла здесь и видела отбывающих торговцев из Кель Харантиша (во всяком случае, Свободный порт Морврен всегда имел странную репутацию)! Десять лет назад я безрассудно бежала на юг в компании хороших людей, в место, которое, чего я тогда не знала, оказалось убежищем и святилищем: в Башню Касабаарде…

Я повернулась, пошла вдоль высоких фасадов товарных складов и остановилась.

Он стоял в открытом арочном входе склада, уперев тонкий сильный палец в грудь ортеанцу, с которым разговаривал. Другая его рука с когтеобразными ногтями лежала на рукоятке харур-нилгири . Солнце освещало его желтую гриву. Я заметила, что в этот момент он по привычке стоял так, чтобы скрывать в тени покрытую шрамами половину своего лица.

Блейз, ты — ублюдок…

От злости меня бросало то в жар, то в холод. Мысль о нашей последней встрече была подобна пощечине.

Мужчина помоложе увидел меня.

— Т'Ан С'аранти , приветствую! Вы пришли поговорить с такширие ? Это Блейз н'ри н'сут Медуэнин, если вы его не знаете.

— Я случайно знакома с ним. Два покушения на мою жизнь по политическим мотивам, не так ли? А случай, когда вы дали ложные показания при судебном разбирательстве?

У входа в товарный склад стояла жаровня с углями, и я подошла к ней, чтобы согреть руки, отвечая дерзким взглядом на взгляд и не испытывая никакой неловкости оттого, что сказала это в присутствии свидетелей. Молодой ортеанец откланялся и стремительно ушел.

— Я не буду с вами разговаривать. — Блейз Медуэнин повернулся, чтобы последовать за ним.

— Будете. — Я встала между ним и внешней стороной причала, слишком разъяренная, чтобы принимать во внимание опасность. Мне было известно, что ортеанцы не колеблясь, прибегают к насилию. — Я не хочу, чтобы со мной обращались подобным образом. Ни один из нас не может позволять себе личных ссор. Я… могу проявить достаточно профессионализма, чтобы забыть о вашем поведении прошлым вечером.

Он остановился. Этот тусклый пристальный взгляд прощупал меня с головы до ног. Что сейчас видит он, инопланетянин: высокая женщина, светлые волосы с проседью, более худощавая, чем необходимо для здоровья? Я никогда не умела правильно читать по зеркалам. И была гораздо моложе, когда мы преодолевали Пустошь…

Ветер закинул гриву Блейзу на глаза, эту постриженную по-римонски желтую гриву, серебристую на месте зарубцевавшегося ожога. Простая рубашка с вырезом на спине, сапоги, брюки; все покрыто пылью от складского мусора. И харуры на поясе. По-прежнему воин. А фехтовальщики средних лет опасны: опыт вместо силы, сомнение вместо самонадеянности.

Он встретил мой взгляд, довольно медленно улыбнулся и сказал:

— Я думал, что не может быть худшего предателя Ста Тысяч, чем Рурик Орландис. Но что теперь сказала бы даже она, эта ваша кровная сестра, если бы была жива? Видя вас такими, какие вы есть?

В упоминании имени этой мертвой женщины крылся такой злой умысел, что я могла не обижаться. Только чтобы пасть жертвой памяти: вы называли меня своей кровной сестрой, Блейз Медуэнин.

Сквозь тепло прорвался холодный воздух и запах горящей в жаровне древесины лапуура . Ортеанцы передвигали деревянные ящики внутри товарного склада, а аширен рядом с близлежащим общественным домом распевали атональный рифмованный стих, однако казалось, будто мы с Блейзом были одни.

— Я не понимаю вас. — Меня сдавливало расстройство. — А то, чего я не понимаю, мне не нравится. Я готовилась понять, более чем понять — вы оскорбили меня…