Древний Рим. Взлет и падение империи - [13]

В огне этих завоевательных войн был выкован римский характер, в котором сошлись воинский менталитет и жизнестойкость крестьянина. В то же время римские консулы, располагавшие «империем» и руководившие кампаниями, стремились покрыть славой свои древние родовые имена, доставшиеся им от более скромных предков — пастухов и земледельцев Этрурии и Лация. Суровый и непоколебимый нрав земледельца и скотовода, в трудовой жизни которого нет места роскоши и сибаритству, проявился прежде всего в отношении к этим войнам. По мнению римлян, их военные действия были продиктованы благочестивым почитанием воли богов и базировались на честности, верности слову и, самое главное, справедливости.

Война, окончательно закрепившая контроль Рима над югом Италии, разгорелась в 280 г. до н. э. Греческий город Тарент, находившийся на «каблуке» Апеннинского полуострова, направил Риму несколько вызывающих посланий. Перед этим, опасаясь римской экспансии, тарентийцы обратились за военной помощью к Пирру, греческому царю Эпира (область на севере Греции). Он дал согласие, поскольку и сам подумывал над созданием греческой империи на западе.

В бешенстве от столь откровенно выраженного неуважения со стороны Тарента римляне захотели расплатиться за эти «оскорбления». Таким образом, им представилась еще одна возможность прибегнуть к «самообороне» и совершить возмездие — акт, который Рим считал своим долгом. На горизонте замаячила новая троянская война. Но только на сей раз не между мифическим троянским героем Энеем и легендарными греческими царями Агамемноном и Менелаем, а между их потомками — «троянцами»-римлянами и греческой армией царя Пирра.

Тарент находился слишком далеко от Рима, чтобы римские жрецы могли совершить тщательно продуманные ритуалы, которые теперь неизменно предшествовали началу военных походов. Например, у жреца-глашатая не было времени прибыть на границу с врагом, как того требовали правила. Там он должен был бы покрыть голову шерстью, воззвать к Юпитеру как к свидетелю того, что он прибыл на законном основании и с благочестивыми намерениями, и объявить «виновной» стороне о том, что у них есть тридцать три дня на сложение оружия. Не было времени также и удостовериться в благоволении богов путем метания копья на территорию противника. Однако римляне ловко нашли выход из положения. Они заставили взятого в плен солдата из армии Пирра купить маленький участок земли в Риме, и жрецы бросили туда свое символическое копье.

В 280 г. до н. э. Пирр вторгся в Италию. В ходе двух жестоких и кровопролитных сражений он нанес поражение Риму. Но говорят, что греческий царь, увидев, как много его солдат погибло ради достижения этого результата, сказал: «Еще одна такая победа — и мы погибли!» (Отсюда появилось выражение «пиррова победа».) Как бы то ни было, уже к 275 г. до н. э. римлянам удалось вернуть удачу на свою сторону. Они разбили Пирра у Беневента, близ Неаполя, изгнали его армию и смогли теперь спокойно взять под свой контроль всю южную Италию.

Увидев поражение честолюбивого греческого царя Пирра, остальные средиземноморские правители были вынуждены признать: в регионе появился новый крупный игрок. Хлынув с семи холмов, волны энейцев-римлян докатились теперь и до чужих берегов. Они несли с собой власть Рима.

I РЕВОЛЮЦИЯ

В 154 г. до н. э. состоялись пышные публичные похороны Тиберия Семпрония Гракха. Его внесли на территорию Форума одетым в наряд полководца-триумфатора: пурпурная тога, усеянная серебряными звездами, и символ власти — прутья с топором, — все это указывало на исключительность его свершений. В знак уважения к почившему знатные люди шли в процессии небритыми, в черных одеждах, с покрытыми головами; женщины в отчаянии били себя в грудь, рвали волосы на голове, расцарапывали ногтями щеки. Среди собравшихся были и профессиональные плакальщики, и танцоры с актерами, которые пантомимой изображали деяния умершего. Но самым удивительным в облике собравшихся было то, что многие из мужчин шли в погребальных масках, сделанных из воска и похожих, почти до жуги, на самого Гракха и его предков, причем цвет и форма этих масок также были вполне реалистичны. Тем временем тело покойного, с которым люди в масках имели столь поразительное сходство, поместили на трибуну председателя Форума — пред взоры всех римлян: богатых и бедных.

Когда мужи, представлявшие предков Гракха, расселись по своим местам, один из них выступил с речью, в которой восславил деяния почившего. Вспомнить было о чем. Гракх дважды избирался на высший в республике пост консула, а также и на второй по значимости после консула пост цензора. На военном поприще он добился успехов во время кампаний в Испании и на Сардинии. За обе эти победы его удостоили триумфа — так называлось торжественное шествие, в ходе которого отличившийся полководец пересекал священные пределы города, возвращаясь к гражданской жизни в Риме. Но, несмотря на все свершения, покрывшие славой его имя, Гракх прослыл человеком, мало заботящимся о личном успехе. Его похороны свидетельствовали о публичном признании именно этой добродетели. По мнению римлян, служение республике он ставил выше собственных интересов, а народное благосостояние являлось первой и самой главной его заботой. Можно сказать, что эта похоронная речь имела ту же цель, что ношение масок. Она напоминала присутствующим о том, что «непрестанно возобновляется память о заслугах доблестных мужей, а через то самое слава граждан, совершивших что-либо достойное, имена благодетелей отечества становятся известными народу и передаются в потомство».