Древний Рим. Быт, религия, культура - [48]

Рис. 40. Набор хирургических инструментов, включающий зажим с четырьмя зубцами

Римляне, которые могли себе это позволить, получали очень профессиональные сеансы массажа. Примерно от четырех до шести массажистов одновременно приступали к работе над телом, постепенно переходя от медленного и легкого начала к более быстрому и мощному завершению. Многие также стремились обрести и сохранить хороший мышечный тонус и физическую активность посредством лечебной гимнастики, которую греки давно довели до совершенства. Такой режим вкупе с частым использованием холодных и очень горячих ванн с минеральной водой и физическими упражнениями в виде игры в мяч или охоты в полях поддерживал многих римлян в гораздо лучшей физической форме, чем среднестатистического бизнесмена в большом городе в наши дни.

Очень мало сохранилось записей о том, как римляне лечили зубы. Хотя у этрусков были очень искусные дантисты, римский закон Двенадцати таблиц позволял любому, «чьи зубы соединены вместе с помощью золота», быть исключением из буквы закона, который запрещал хоронить золото вместе с телом. А ведь это самое раннее упоминание о квалифицированной ортопедической стоматологии (приблизительно в 450 году до н. э.). Цицерон ссылается на одного из богов, который, как полагают, научил греков удалять зубы. Плиний знал множество средств от зубной боли, по крайней мере одно из которых, plantago, до сих пор рекомендуют гомеопаты и сегодня. Те, кто мог себе это позволить, регулярно пользовались зубной пастой. Nitrum, по-видимому карбонат калия либо натрия, сжигался и втирался в зубы, чтобы восстановить белизну. Почерневшие зубы и зубы, покрытые налетом, были явлением обычным и часто с отвращением упоминались Марциалом, который, кроме этого, неоднократно касался как вставных зубов, так и зубных врачей.

Зубы Таиды черны, белоснежны Лекании зубы.

Что ж? Покупные одни, ну а другие – свои, —

говорил он.

Писатели

Нет никаких свидетельств, показывающих, сколь большую выгоду авторы могли получить от выхода в свет своих произведений и получали ли они ее вообще, как большинство авторов сегодня в виде незначительного процента, или роялти, от каждой проданной книги. Судя по его рекомендациям купить его поэмы у книготорговцев Атректа или Трифона, может показаться, что Марциал получал что-то от продажи своих произведений, хотя он говорил:

...не для праздных ушей я сочиняю стихи.

Нет, и в морозном краю у гетов, под знаменем Марса,

Книгу мусолит мою центурион боевой.

Наши стихи, говорят, напевают в Британии даже —

Что мне? Не знает о том вовсе мой тощий кошель.

Вне всяких сомнений, прибыль получали книготорговцы. Тогда, как и сейчас, авторы писали не для того, чтобы только зарабатывать деньги, но зачастую довольствовались тем, что их произведения увидели свет, надеясь, что их взгляды будут обсуждаться и им, возможно, удастся таким образом воздействовать на другие умы, чтобы те приняли мнение и веру, которые они сами считали правильными и важными. Писали многие, даже устраивали публичные прочтения в надежде на славу, как некоторые писатели теперь появляются в телевизионных программах. Цицерон, взгляд которого был устремлен в будущие поколения, говорил, что гораздо больше озабочен тем, какого мнения будут о нем сотни лет спустя после его смерти, чем тем, что болтают о нем его современники.

Более ощутимые награды могли изливаться на людей, которые достигли славы своими произведениями и ораторским искусством. Их выдающееся мастерство иногда признавалось таким образом, что многие более поздние писатели жаждали возрождения такого обычая; ведь благодарные поклонники когда-то оставляли писателям наследства. Цицерон извлек очень неплохую выгоду от такой посмертной щедрости и считал делом чести хвастаться такой своей удачей. Вергилию и Горацию в следующем поколении не пришлось ждать, пока их богатые друзья умрут; ведь они обрели живого покровителя в Меценате, верном друге императора Августа, и могли вести праздную жизнь, пользуясь его добротой и щедротами императора.

Память о подобным покровительстве побуждала более поздних писателей надеяться на подобные привилегии и обмакивать перья в едкую кислоту, когда они не поступали, отсрочивались или были не столь велики. «Были бы Меценаты, Флакк, в Маронах[36] недостатка не будет», – говорил Марциал, хотя понимал, что это было не совсем правдой. Однако он не делал секрета из своей надежды на покровительство. «Ну а какие бы мог писать я бессмертные свитки... – говорил он, – если бы нам божества вернули Августа с неба и Мецената они, Рим, даровали тебе!» Позднее некоторые богатые люди включали писателей в круг своих клиентов, но никогда больше покровители не были столь щедры и проницательны, как Меценат и Август. Поздние императоры иногда находили посты для людей с литературными способностями, но это было совсем иное, чем досужая праздность Вергилия или Горация.

Если общество и чувствовало какой-то долг по отношению к одаренным писателям и ораторам, вряд ли он оплачивался адекватно в практическом выражении при их жизни. Платон, Теренций, Катулл, Цицерон, Лукреций, Вергилий, Гораций, Ливий, Овидий, Тацит и другие римские писатели, чья известность и круг читателей с веками становились все шире, очевидно, не могли воспользоваться той огромной ценностью, которую, можно сказать, создали их произведения. Но это верно по отношению ко всем гениям, и глупо пытаться оценить их произведения в денежном выражении.