Древние ольмеки: история и проблематика исследований - [19]
Керамический материал дал Ф. Дракеру основание для интерпретации Ла-Венты как однокультурного и однослойного памятника, который по времени совпадал со средним периодом Трес-Сапотес.
Работавшие на памятнике в 1943 г. М. Стирлинг и В. Видель, безусловно, изучали находки, но никаких аналитических работ по этому поводу не опубликовали. Нет также никаких публикаций по керамике и по разведкам М. Стирлинга в 1945–1946 гг. в штатах Чиапас, Кампече и Табаско.
Вернувшись после службы в армии, Ф. Дракер успел принять участие в сезоне 1946 г., посвященном исследованиям Сан-Лоренсо. Однако и в данном случае мы не располагаем какой-либо специальной статьей или отчетом, содержащим анализ керамики. Есть лишь указание М. Стирлинга на то, что в ходе раскопок они «получили огромное количество керамики, глиняных фигурок и других находок, принадлежавших древнему населению, и проследили изменения в стиле и форме…»[87].
Анализ керамических материалов Сан-Лоренсо был произведен уже спустя 20 лет, в ходе исследований, проведенных экспедицией Йельского университета под руководством М. Ко.
Серьезной проблемой являлось определение абсолютного и относительного возраста новой культуры. До появления первых радиоуглеродных датировок основными аргументами в решении этой задачи была керамика, а также предметы искусства и монументальная скульптура. Говоря о наиболее выразительных маркерах ольмекской культуры, М. Стирлинг писал: «В настоящее время известно 10 типичных колоссальных голов. Пять из Сан Лоренсо, четыре из Ла-Венты и одна из Трес-Сапотес. Стилистически головы так похожи и совпадают в деталях, что закономерен вывод о том, что между их созданием не было значительного временного перерыва… Столообразные алтари также связывают район Рио-Чикито с Ла-Вентой. Параллели между монументом 14 в Сан-Лоренсо и алтарем 4 в Ла-Венте уже озвучивались ранее…»[88].
Ф. Дракер описывал Ла-Венту как главный церемониальный центр динамично развивающегося и стабильного общества с сильной централизованной властью и сложной системой ритуалов и религиозных концепций. Искусство ольмеков, по его мнению, достигает в Ла-Венте своего зенита. М. Стирлинг в целом разделял эти взгляды Ф. Дракера. Действительно ничего подобного богатым захоронениям и ритуальным комплексам с жадеитовыми кельтами Ла-Венты не было найдено к тому времени ни в Сан-Лоренсо, ни в Трес-Сапотес. Стирлинг видел в Ла-Венте региональный центр и место резиденции богатых и могущественных правителей. Тем не менее, говоря о Сан-Лоренсо, он подчеркивал: «Каменные монументы из района Рио-Чикито представляют собой интересное дополнение к нашей галерее ольмекского искусства. Здесь, в особенности, в Сан-Лоренсо ольмекское искусство огромных каменных скульптур достигает своего апогея…»[89].
Сложно обстояло дело с абсолютной хронологией. В публикации 1943 г. Ф. Дракер определял возраст нижней фазы Трес-Сапотес ок. 250 г. до н. э., а средней и верхней — между 750-1000 г. н. э. Стирлинг всегда был более радикален в своих оценках древности ольмекской культуры. Значительную роль в его позиции сыграли находка стелы С в Трес-Сапотес, а также находки с ольмекскими чертами, происходившие из доклассических горизонтов в Монте-Альбане и Тлатилько.
Открытия ольмекских центров в Веракрусе и Табаско, накапливающиеся данные об археологических памятниках в других районах Мексики совпали с общим подъемом национального самосознания в регионе. Яркие представители научной и художественной интеллигенции страстно выступали в поддержку глубокой древности мексиканских культур. М. Коваррубиас в 1946 г. в своей книге «Южная Мексика: перешеек Теуантепек» писал: «Представляется, что великая и загадочная раса художников жила с древнейших времен на перешейке в районе Тустлы и в бассейне реки Коатцакоалкос. Здесь, спрятанные в джунглях или под плодородными почвами южного Веракруса, везде встречаются археологические сокровища. Погребальные холмы и пирамиды, искусно вырезанные из базальта колоссальные монументы, великолепные статуэтки из драгоценного жадеита, исполненные чувств фигурки из глины, — все изготовлено с высоким, беспрецедентным мастерством… Внезапно, из ниоткуда, в развитом состоянии они составляют культуру, которая становится материнской для более поздних и лучше изученных культур…»[90].
Такая аргументация серьезно повлияла на позицию М. Стирлинга. Тем не менее, как мы уже указывали, М. Стирлинг периодически колебался. В 1946 г. в ежегодном пресс-релизе Национального географического общества, который явно составлялся при участии М. Стирлинга, говорилось: «Восемь лет исследований в южной Мексике показывают, что культура Ла-Вента в Трес-Сапотес начинается в 300 г. н. э. и заканчивается ок. 1000 г. н. э. Памятники Ла-Вента и Сан-Лоренсо возникли позже и были покинуты раньше…»[91].
Подводя итоги обзору периода 1930-1940-х гг., следует признать, что после работ экспедиции Национального географического общества стало ясно, «ольмекские древности» являются свидетельством существования яркой и самобытной культуры, очаг которой находился в районе штатов Веракрус и Табаско. Ольмекское искусство отличается особыми стилем, наиболее яркими чертами которого М. Коваррубиас во время Круглого стола в Тустла Гутьеррес в 1942 г. назвал «пылающие» брови, оскаленные пасти, ягуароподобное лица, косые глаза, символы типа Андреевского креста, образы змеи и жабы. Ольмекская культура была выделена на трех крупных памятниках (центрах) — Трес-Сапотес, Ла-Вента и Сан-Лоренсо. Несмотря на присутствие (в виде огромного клада) ольмекских артефактов в Серро-де-лас-Месас, памятник в целом не был отнесен к ольмекской культуре.
